Это не я. Совсем, совсем не я. Никому не верь. Заходи, садись, снимай трусы. 😂
***
Ich habe Viktoria zufällig getroffen. Sie spricht kein Deutsch, dafür aber Ukrainisch, Russisch und Englisch. Sie ist ein cooles Mädel mit einem Hund und… zwölf Katzen, die ihre Familie gerettet hat. Sagt – bitte, bitte – etwas ganz Nettes zu Vika, auf dass die sich hier wohlfühle.
Galina ist nicht mehr.
Ich habe sie im Mai des Jahres 1997 kennen gelernt.
Heute habe ich erfahren, dass sie im Februar zu Grabe getragen wurde. Corona: nach einer OP? Viel mehr: Verrat und Gleichgültigkeit.
Sie hat 62 Jahre in dieser Welt verbracht.
Dem Mann, den sie gerettet hat, sonst hätten ihn die Schweizer nach Armenien abgeschoben, wird es gut gehen: Ungerechterweise wird er die Hinterbliebenenrente beziehen. Nicht, dass er auf ihren Tod gewartet hätte. 🤣
Sie hat gerne ganz laut Musik gehört. Machen wir!
Пусть земля тебе будет пухом, Галя!
Счастье мое — лежать в твоих объятиях, изнемогать от твоего запаха, млеть от твоего шепота и радоваться биению твоего сердца. Счастье мое — упиваться мелодией ветра на ртутной арфе воды, разглядывать перламутровую небесную поляну, которая распростерлась прямо над верхушками великанских дубов и прислушиваться к застенчивому шелесту падающих желудей.
Счастье мое — быть с тобой. Счастье мое — быть любимой. Счастье мое — любить, прижиматься к твоему горячему телу, считать неисчислимые звезды и испытывать сладостную близость к Божественной вечности.
И даже ветер не встревает. И даже месяц погружается в задумчивость. И даже дождь галантно зарядил лишь с утра.
__________
Song of Songs 8:6-7
Не особо ты мне и нравишься. Нечего зазнаваться.
***
Люблю, люблю, люблю.
Люблю тебя за то, что ты такой.
За то, что ты такой громадный, за то, что ты такой сильный, за то, что ты такой хрупкий, ранимый, беззащитный. За сердце твое и за душу. За то, что смотришь — и видишь. За то, что слышишь каждый сдавленный стон моего сердца и чувствуешь любое тектоническое движение моей души. За то, что умеешь держать. За то, что умеешь прощать. За то, что умеешь верить.
За брови твои черные, за глаза твои синие, от взгляда которых я разливаюсь и превращаюсь в древний океан. За губы твои алые, от горячих поцелуев которых тают силурийские ледники. За руки крепкие, за пальцы тонкие, от прикосновений которых на моем животе вырастают подснежники. За тело красивое, топографию которого я изучила лучше своей собственной. За все шрамы, за все родинки.
За детей наших.
За умение собирать меня как византийскую мозаику, не забыв и самого крохотного камешка, нанизывать на нити мои чувства, настроения, эмоции, не потеряв ни единой бусинки. За нежность, терпение, немое понимание. За искренние слова и золотое молчание. За слезы горя и радости. За самые сокровенные тайны. За рассветы и за закаты. За вечную зиму в Финляндии и за знойное египетское лето. За берлинскую рубиновую осень. За антрацитовый Эдинбург.
За то, что поднимаешь, когда я падаю.
Люблю, люблю, люблю.
Безвозмездной лихорадочной любовью.
Мишка, где мой виноградник, а?
* * *
Хочу, чтобы сон длился вечно.
Когда солнце тонет в багровых водах горизонта, а на небе появляются узоры, я пробуждаюсь из объятий небытия в зазеркалье времени — в краю теней, в царстве одного мгновения.
Ночь ждет меня у леса в беседке. Она вышивает сновидения для уснувшего под паутиной желаний мира. А вот и ты, восклицает она, отрывая взгляд от покрывшихся ржавчиной пяльцев. Я заждалась. Ее карие глаза зажигаются неподдельной радостью. Она улыбается и протягивает мне свою прозрачную руку. Пойдем со мной. И мы отправляемся в путь, потому что я не могу иначе; мимо кедровых рощ, мимо полей с цветами и сонными мотыльками, мимо заснеженных вершин гор и глубоких озер цвета индиго, мимо дремлющих деревень и полуразрушенных стен монастырей — все дальше и дальше.
Ночь живет у реки. На крыльце покореженного временем дома она достает из-под ветхого коврика ключ и открывает со скрипом дверь. Лишь свет лампадки порабощает темноту в горнице. Вдоль стен стоят дубовые шкафы. Что ты в них хранишь, спрашиваю я и касаюсь ладонью орнаментов на замках. Сны, отвечает мне лениво черный кот, усевшийся на сундуке в углу, кошмары, которые не дают людям покоя, легкие грезы влюбленности, воспоминания будущего и встречи с минувшим, инфернальные муки памяти и радость искупления. Я смотрю на кота. Что ты хочешь, мурлычет тот, как ни в чем не бывало, мы испокон веков вместе, Ночь и я. Ночь смеется. Ее смех, звонкий, как ручей, разносится эхом по лесу, вспугивает сов и будоражит чуткий сон оленей. Только на начинай о прошлом. Кот ухмыляется, перепрыгивает на подоконник, укладывается поудобней на мягком одеяле в корзине и закрывает один глаз. Ну, как знаешь.
Я припасла для тебя даров, моя голубка. Ночь открывает сундук и достает из него платья, сшитые сумерками из удивительных тканей — из тафта и атласа, из шелка и парчи. Она кружится по горнице, показывает мне платья и наконец, довольно вздохнув, останавливается на голубом, расшитом жемчугом, с отделанными венецианским кружевом рукавами. Она расчесывает мои волосы, украшает шею изумрудами, а потом говорит иди, иди, он ждет.
Я благодарно целую Ночь, укрываюсь от назойливых глаз заблудших душ и спешу на встречу к тебе. К тебе. К старому дубу, где ты меня всегда ждал. Минуту за минутой. Час за часом. Ночь на ночью. Нетерпеливо и пристрастно. Мы танцевали под трели соловья и теплое дыхание ветра — до исступления, до полного изнеможения, когда стирались грани реальности. Твои руки обнимали меня, твои губы касались моих. Ночь хранила все наши тайны.
А потом я просыпаюсь в туманной ирреальности, плачу и сочиняю историю, рожденную из обрывков полузабытых снов. Я плету сюжет из нитей подслушанной мечты о жизни с тобой в старинной вилле, окруженной виноградными лозами — в мире грез и бесконечности, в мире, которого нет.
Happy Rosh Hashanah!
Шана това у-метука!
ЛИНДА: Я не знаю, кто такие Джессика Лоуренс и Лиам Хемсвуд.* * *
Думать о нем, тосковать, ждать с нетерпением. Погрузиться в него, как в свет. Скинуть на пол заботы. Почувствовать зарождение тепла внизу живота. Утонуть в его глазах, в его запахе, в его объятиях. Быть влюбленными, свободными, настоящими. Быть вдвоем во всей Вселенной. Всего то.
Пока мы не насытились любовью, пока мы испытываем желание, пока близость такая пронзительная, жаркая, сладкая, мы будем ебаться.
Послушай, мы примитивные: мы утоляем наш голод оргазмами. Пока его тело дарит мне наслаждение, пока моя кожа истончается от его ласк, пока мое лоно становится горячим и податливым, мы будем ебаться.
Лишь бы к нему прикоснуться. Припасть губами к его вискам, его векам, его шее. Целовать ему пальцы, ключицы, грудь. Терять чувство пространства и времени. Ощущать его в себе. Абсорбировать эмоции. Растворяться. Вздрагивать, пульсировать и содрогаться от рыданий. Засыпать, видеть сны и сразу забывать.
Он — Жизнь. Я им живу. Я им дышу. Мне безразлично, кто такая Китнис.
В городе безумствует дождь. В глубоком небе тонут стаи воронов. Я верю в наше с тобой бессмертие. Я верю в бесконечность. Нас никогда не засыпет червонными листьями. Нас не поглотит холодный северный ветер. Мы не ляжем камнем на дно осени. Души наизнанку. Крылья распахнуты.
Прильни ко мне. Обними меня крепко. Посмотри мне в глаза. Коснись губами виска, и твои мысли запутаются в моей буйной кроне. Я люблю тебя, потому что я люблю тебя потому что я люблю тебя потому что я люблю тебя.
Мишка говорит: я люблю тебя с четвертого класса, я любил тебя раньше, я люблю тебя сейчас, я любить тебя буду всегда. Мы научились оберегать нашу любовь, это согревающее чувство, которое живет в нас и обволакивает паутиной света наш дом. Мы научились беречь друг друга, ограждать от ночи, быть милосердными, когда говорим правду, доверять и прощать. Когда я смотрю в ясное небо его глаз, я теряюсь и нахожу себя сызнова. Мой мир отражается в этом небе. Когда он улыбается исподлобья, я забываю и вспоминаю все, что имеет значение. Когда он заключает меня в объятия, фантомные скелеты моих крыльев начинают свербеть, обрастая новой плотью — перо за пером. О, какими сильными были у меня крылья. О, какой я была бесстрашной.
B Мишкe мое спасение. Мишка отдавал, и отдавал, и отдавал, ничего взамен не требуя, отворял душу настежь и осыпал меня всем, что имел: восторгом, преданностью, простодушием, дружбой и любовью. Мишка стал источником всего, чего мне остро не хватало: доброты, понимания, радости, счастья и ласки. Я нашла в Мишкиной любви прибежище. Без Мишки меня не существует.
Mann – „Passionierter Angler“
Frau – „Kamasutra“
*meine Werbeagentur vertritt sowohl die Katze als auch die Pampuschen. Das rosa Schleifchen war meine Idee.
* * *
L.: Ääääääh…
M.: Schön formuliert. Bloß nicht aufhören. Go on. Reach for the stars.
L.: Ha-ha. Sag mal, haben wir die Uhr umgestellt?
M.: Huh? Are you kidding me?! Vor über zehn Tagen. Hast du deine denn nicht umgestellt?
L.: Ich habe meine erst morgen… neben Gewürzdosen gefunden und eine Stunde Zeitunterschied bemerkt.
M.: Ой, как всё запущено. Hauptsache, du hast die Kürbissuppe damit nicht abgeschmeckt. Ingwer, Kokosmilch, Armbanduhr.
Mit dieser fulminanten Erkenntnis bin ich am Freitag (Ist heute überhaupt Freitag?) in die weite grausame Welt gezogen, um saure Fruchtgummis zu kaufen und mich mit Dylan bei Kaffee und Kuchen zu verschwören. Diese Form der Verhandlung ist bei unseren Stämmen üblich.
Auf dem Weg zur Bäckerei ist mir eine Frau begegnet, die sich plötzlich auf die gepflasterte Straße legte und einen Mann, der an ihr vorbeiging, von unten nach oben abfotografierte. Ich glaube, er war ihr Freund. Ein ungewöhnliches Bildchen für Instagremchen*.
Die Erdenbewohner werden doch mit jedem Augenblick debiler.
__________
*Verzeihung, ich wollte den Gleichklang [irgendwie] erhalten. Instagrimchen ginge auch gerade noch.
**Mein Beitrag zum Untergang der Menschheit ist ein Bildchen für WordPresschen. Das dargestellte süße Backwerk bezeichnet man bei uns in Edinburgh als ‚rainbow cake‘ und isst mit Händen oder Füßen. Dabei ist lautes Schmatzen unerlässlich. Danach grunzt man wollüstig und lockert den Hosenbund.
Ах, какое это было утро! Вьюга только, только улеглась. Небо лазоревое, без облачка; а по краешку — багряные росписи зари. Снег падал, кружился над крышами домов, опускался на землю, облеплял ветви деревьев и булыжники мостовых, поблескивал серебряной россыпью на церковном шпиле и весело похрустывал под ногами. Морозец кусался, больно щипал за нос и щеки, пытался отогреться человеческим теплом. Изо рта вырывалось дыхание, клубилось молочно-белыми парами и снова пропадало.
На улице Старых Фонарей Савелий Петрович оглянулся и замер: ужас вцепился своими костлявыми пальцами в его спину — напротив витрины кафе La belle Aurore парила рыжеволосая девочка с зайцем, а через нее, как сквозь туманную пелену, виднелись столики с изогнутыми ножками и стулья, медные светильники, наивные пейзажи на стенах и вереницы баночек с вареньем в шкафах по обе стороны двери. Девочка подрагивала в порывах холодного ветра, разговаривала с плюшевой игрушкой, и наконец, заметив обезумевшего от увиденного купца, с деловитой неторопливостью направилась к нему: «Вот и ты, Разнолапушкин… Мы тебя давно поджидаем!»
Вокруг ни души. Лишь черные проемы окон глазницами на черепах домов зияют. Разнолапушкин ускорил шаг, перекрестился трясущейся рукой и припустил по закоулкам. Быстрей. Быстрей. От греха подальше. Душа всполошилась, сердце из груди на волю рвется. Волосы на голове зашевелились, дыбом стоят.
В контору он ворвался запыхавшись: лицо сизое, шуба расстегнута, соболевая шапка набекрень. Глаза выпучил, губами шевелит. Толком сказать ничего не может, хрипит. Потом, слава богу, отошел. Коньяку стопочку выпил. Груздь маринованный съел. Уселся возле окна и весь день во двор выглядывал. Видно — боязно ему. Так и не принимался за дела.
Как начало вечереть, он засобирался. Попрощался со всеми сердечно, черную кошку, которая завсегда на лавке под окнами сидела, яблочным пирогом угостил, за ушами погладил. А вот до дому Разнолапушкин так и не добрался. Никто не знает, куда он пропал. Только собаки выли к ночи: хрипло, надрывно. Будто что-то ведали, да объяснить не могли, горемычные.
Daddy, Daddy, hallo, Daddy, ich vermisse dich sehr.
Noch nie in seinem Leben war der kinderlose Simon so nah an einem Herzinfarkt.
Kids rule!
* * *
Майк был два дня в Абердине, поэтому Костя решил порадовать его звонком в берлинский офис. Когда на том конце провода сняли трубку, он с энтузиазмом поздоровался:
Папочка, папочка, привет, папочка, я по тебе скучаю.
Еще никогда в своей жизни не был бездетный Саймон так близок к инфаркту.
Завтра позвоним в Сан-Антонио. Взбодрим бездетного Гидеона.
Напади на совершенно чужого мужчину* в душе, когда он нагой, беззащитный и приятно пахнет. Сделай ему так хорошо, что у него снесет крышу. Приветливо улыбнись и покинь ванную, оставив его изумленным: с дрожащим голосом, тяжелым прерывистым дыханием и отрешенным оргастическим взглядом. Не оглядывайся. Не стыдись своего коварства, звучно шлепай мокрыми ногами по полу.
У тебя это не займет и пару минут, зато его доведет до такой экзальтации, что он целый день не сможет оторвать от тебя своих рук, украдет каждый твой поцелуй и сделает тебе ближе к полночи** так хорошо, что у тебя снесет крышу. Сама виновата!
__________
*Да хоть на обаятельного маньяка, с которым судьба свела тебя на темной дубовой аллее в провинциальном кельтском городке за несколько недель до Самайна.
**Это оптимальное время для отключения префронтальной коры головного мозга, активизации функций миндалины и усиления нейрофизиологических реакций.
* * *
Мэри привезла Фасольке два плюшевых комбинезона с ушастыми капюшонами. Мы ее нарядили и сразу потеряли во внутрикомбинезонном измерении. Младенец возмутился. Мы ринулись на поиски, а когда поправили капюшон, увидели наследственный каштановый локон во лбу, солнечных зайчиков в синих глазах и ослепительную беззубую улыбку.
Чуть не свихнулись от счастья.
Какие они божественные!
Эти насыщенные цвета: красный, фиолетовый, пурпурный и оранжевый. Эти замысловатые формы: корзинки, шары, анемоны и пчелиные соты. Одноцветные, двухцветные, пестрые. С нежными розовыми прожилками, желтыми сердцевинами, белыми кончиками лепестков.
Жаль было ставить в ведро. Побиралась у соседей по площадке и этажом ниже. Задобрила каждого тремя георгинами. Добыла непосильным трудом три вазы. Составила четыре букета. Облагородила аскетическую обстановку квартиры: гостиную, спальную и Милкину детскую.
Любуюсь. Изредка всхрюкиваю.
Это та блаженная радость, которую я испытываю по отношению к мужу. Люблю, люблю, люблю.
Новорожденные лужи прыскали и разбегались озорными стайками по тротуару, едва завидев целеустремленных лужеплавающих медведей. Я их периодически вылавливала и наставляла не погружаться в лужи с головой.
Случайный прохожий выплясывал подле меня древний брачный танец голых шотландских воинов и пел балладу о причинности способности определенной женщины регулярно достигать пика сексуального наслаждения в стабильных отношениях с определенным мужчиной и эксплицитном обладании эволюционирующего чувства собственного достоинства у этого исключительного представителя человека разумного с конфигурацией XY. В метафизическом и философском понятии, разумеется.
Я старалась сосредоточиться, чтобы уловить ход его мысли, но не выдержала и хмыкнула, услышав про пик сексуального наслаждения, эксплицитное обладание и эволюционирующее собственное достоинство. Простите, я сейчас живу бездуховными радостями.
— Эволюционирующее собственное достоинство? — тихо переспросила я и подавила в себе зарождающийся пик сексуального наслаждения смешок.
— Ну да. Чувство собственного достоинства развивается, укрепляется, усиляется, — обрадовался он. Отчего я закатилась смехом и вконец пала лицом в грязь.
Он пристально посмотрел на мои губы и поинтересовался сколько мне лет, что я делаю одна-одинешенька в таком пустынном месте, на окраине провинциального городка и не испытываю ли я острого желания интимной близости с обаятельным маньяком. Он живет неподалеку.
Я вспыхнула, подавила в себе зарождающийся пик сексуального наслаждения гнев и важно натянула никаб, чтобы угомонить бартолиновы железы, восставшие против моей моральной добродетели. Сердце екнуло.
— Если ты замужем, муж — не помеха. Он может принять участие в нашем единении душ и слиянии тел. — Он решил развеять все сомнения и уточнил: — Я про еблю, по ходу.
— Я догадалась, по ходу, — застенчиво прошептала я и стукнула его в солнечное сплетение, чтобы не перевозбудился.
И пока это чудо творения, это сокровище с запредельным коэффициентом умственного развития, этот неистовый гений, в перерывах между изложением смелых гипотез и предложениями плотских утех, нарезал вокруг нас с Соле круги и воздвигал стену любви — семь раз в одну, семь раз в другую сторону, — он зацепился кедом за колесо коляски, потерял равновесие — и рухнул. Приземлился элегантно. В глубокую лужу. На миг утерял дар речи, а потом мы распугали своим хохотом бродячих котов.
— Довыламывался? Ну и? Как ощущения? Что говорит по такому случаю чувство собственного достоинства? За каким горизонтом скрылся пик сексуального наслаждения?
— Ощущения непередаваемые. Очень холодно. Испытываю критический дефицит величия. И что-то мне подсказывает, что такое стечение обстоятельств не понравится моему чувству собственного достоинства.
— Придурок! Иди переодевайся.
Целеустремленные лужеплавающие медведи сначала застыли в растерянности, а затем пустились в погоню за утекающими лужами и совершили ритуальное омовение водонепроницаемых комбинезонов.
* * *
— Почему ты со мной вместе?
— Почему я с тобой вместе? Потому что мне с тобой тепло. Потому что я смеюсь с тобой без устали. Потому что ты лучше всех умеешь поджарить картошку. Потому что ты способен довести меня до состояния, когда я полностью теряю над собой контроль. Потому что ты делаешь красивых детей. Потому что ты научил меня любить тебя, а потом и себя. Плюс эволюционирующее собственное достоинство.
— Well, I can work with that.
* * *
Это может показаться нелепым, но каждый раз когда Майк уезжает, дома остается всего лишь треть меня.
Спущусь-ка я во двор, упаду в его лужу и просветлюсь душой.
Не поминайте лихом.
А твоя жена, — вместо того, чтобы отбросить в сторону мягкое одеяло, — целует тебя в ответ и прижимается к тебе еще крепче.
Но уже раннее утро и через несколько часов самолет унесет тебя за тысячи километров. И мгновение безупречного единения дематериализуется, оставляя на прощание облака забытых снов, рой утерянных мыслей и едва уловимый запах розового масла на груди.
Короче, возвращайся поскорее. Ты нам всем немного нравишься и — !לשנה טובה תכתבו ותחתמו
В помещении с восточным интерьером, мягким светом, тихой музыкой и восхитительными кельтскими богинями, — одна из которых была персиянкой, а другая австралийкой, — меня погрузили в лечебную воду, окунули в торфяную грязь, обдали эфирным паром, наложили тонизирующие маски на все мыслимые и немыслимые части тела, от чего меня бросало в жар, и я краснела как невинная дева накануне первой любовной ночи.
Мне сделали массаж с элементами акупрессуры и ароматерапии, маникюр и педикюр. Выщипали брови и ресницы. Эпилировали грудь и спину. Умастили маслами. Опрыскали духами. Подстригли. Нанесли макияж. Облачили в новое черное платье с яркими цветами вокруг декольте и по подолу. Напоили зеленым смузи и выпроводили восвояси.
Я выпорхнула на улицу, источая все ароматы райского сада и морской ветер закружил меня в своих объятиях и понес к машине, легкомысленную и беззаботную.
По дороге я заблудилась, ибо из принципа игнорирую навигаторы. Исколесила Эдинбург вдоль и поперек, добралась невредимая до дому, хотя в моменты отчаяния мне мерещились купола абердинского кафедрального собора святого Махара.
* * *
Пять медведей оценили реставраторское мастерство моих истязателей. Крошечка Соле мирно сопела. Сладкая.
Милка похвалила обновки и сказала, что давно о таких мечтала. Костя и Нико заметили, как я благоухаю. А Элик рассмеялся и обхватил ручками мои колени. О Мишке умолчу. Он олицетворял сдержанность. Еле отбилась воззваниями к его разуму и архангельской натуре. Из превентивных соображений побила.
* * *
Продолжаю безудержно хвастаться: за ужином Мишка накормил меня томатным супом с базиликом и радужной форелью под лимонным соусом с тимьяном, напоил чаем с манделбротом, который без зазрения совести выдал за бискотти и одурманил комплиментами.
Ближе к полночи опорочил и забылся сном, прижав меня к себе. Счастливый.
Таким образом формула семейного счастья «Люби меня, корми, трахай, позволь иногда выспаться — и я твоя навеки» действует.
* * *
Замри мгновение! Хочу еще! Мишка, если что: я не про спа-центр.
Обругала, навешала и загнала под потолок на кошачье дерево, где он коротал три дня и три ночи с перерывами на пожрать, посрать, полапоблудничать и наблевать в гостиной. У Федьки насыщенный рабочий день.
Заседая под потолком и думая экзистенциальные думы, неверная рыжая морда изредка свешивался вниз и мямлил: – Прости меня, Котюша.
Котюша прощала. Залетала на дерево, отвешивала оплеух и норовила вырвать то правый, то левый глаз.
Об этом тяжелом семейном кризисе четы Рыжемырдиных-Гадюкиных мне поведал Майк, который вчера навещал на хуторе К.В..
Как говорится в древней эльфийской поговорке: не хочешь получить в ебало, не таскайся по блядям, и будет тебе любовь, согласие да множественные оргазмы.
Выразительный пример эльфийской предусмотрительности, я считаю.
Нежность в каждом мгновение, в каждом вздохе, в каждой ласке. Еще немного — и нежность перерастет в желание, утолить которую сможет лишь полное единение душ и слияние тел. Но нет!
Задержи дыхание. Не спеши. Куда ты торопишься? Последний раз мы были близки в начале лета. Пусть первый раз станет особым.
Ты только не прекращай. Целуй меня. Целуй.
Пожалуйста, целуй.
— Почему не вижу?
— Потому что мы невидимые деревья.
* * *
Local Kids Pretend They Are Invisible Trees. Mother Confused. — Заголовок статьи в газете Название фотки вдогонку.
Возле дуба красиво выстроились три медведя. Четвертый сидит рядом в луже. Машет ручками. Рожица блаженная.
* * *
Притащились минут через двадцать. Не знаю, кормить их или поливать?
Утром медведи посетили католическую мессу, нанесли очередную душевную травму молодому священнику и благословили всю общину: — Пусть Б-г благословит вас как Эфраима и Менаше. Пусть Б-г благословит вас как Сару, Ривку, Рахель и Лею. На безупречном иврите.
Прихожане слегка испугались приятно удивились. Некоторые упали в обморок, но быстро пришли в себя от религиозного потрясения и разбежались по домам, окрыленные надеждой.
* * *
Вечером медведи дождались иудейского нового года.
Милка, взвизгивая от радости, зажгла свечи, прикрыла глаза ладошками и произнесла слова освящения.
Я испекла круглую халу с изюмом и коврижку с шоколадной стружкой. Майк приготовил курицу в меду и начинил карпа фаршем из трех сортов рыбы.
Ничего более вкусного я не пробовала. Я! Я обычно не притрагиваюсь к карпу.
Медведи помогали нам резать овощи: оранжевые перцы, зеленую фасоль и кукурузу для салата, красные печеные перцы для салата с тунцом и каперсами, свеклу для салата с заправкой из подсолнечного масла и апельсинового сока, батат для запеканки, морковь для цимеса, израильские кабачки и помидоры.
Фруктовый десерт не занял много времени: айва в сиропе с ванилью, финики, гранаты, инжир и яблоки.
Родители привезли цистерну меда, медведи в ней сполоснулись.
* * *
За столом Милка всё освятила и всех благословила. Обняла. Расцеловала. Зачитала Аароново благословение на гэльском. Пропела Апостольский Символ веры на английском — и предложила нам не стесняться.
* * *
Я уверена, что 5777 год будет сладким и счастливым, легким и добрым. Не может ни быть, когда тебя окружают свет, любовь, взаимопонимание и ласка.
Солнечная девочка празднует два дня рождения: два месяца со дня появления на свет, когда у нас родился крохотный Светлячок и две недели, как мы официально принесли домой хрупкую Соле, в которую влюбились по самую макушку.
Спит она крепко. Кушает с аппетитом. Округляются ручки и ножки.
Изучает нас вдумчиво. В порыве благоволения показывает язык.
Где найти слова, чтобы описать любовь, нежность и безмерное обожание, которое мы испытываем к ней с момента ее возникновения, если от счастья мучительно ноет душа, щемит сердце, перехватывает дыхание и на глаза наворачиваются слезы?
Моя пташка. Мой ангелочек. Мой лучезарный василек.
Некоторые из нас почти не спят, но младенца из рук не выпускают. Иногда мне удается выхватить Светлячка из папиных объятий и накормить, но расстается он с ней без всякого энтузиазма, с мрачным выражением лица. Ночью кормит сам.
Если я мою или переодеваю ее, отпихивает меня бедром от пеленального столика и ласково советует: – Иди поспи. Не вертись под ногами.
Спать одной мне не хочется, поэтому пока медведи резвятся в детском саду, мы спим вчетвером: Фасолька на Мишке, Бурундучок под боком, а я у него за спиной, пытаясь обнять и прижать к себе накрепко это мое счастье.
Слов почти нет, но есть много-много любви и нежности.
Губы папины, брови папины, ресницы густые длинные — папины, глаза большие ясные — папины. Взор проницательный. Хватка железная: поймает за палец и не отпускает.
Господи, дай ей здоровье папино, характер папин, доброту, сердечность и силу. Его свет в ней уже горит.
Хрупкая, как доверие. Нежная, как утренний сон. Сладко зевает, сладко морщит носик, сладко чирикает ангелам.
Пахнет летней ночью, теплым дождем и земляникой. Раем пахнет. Счастьем лучезарным.
Перевернула нашу жизнь upside down семь недель назад. Поселилась в нашей спальной в пятницу вечером. Мы дружно оросили ее слезами, зацеловали и заверили в любви. Спит на папиной груди. Дружит с Илаем.
Светлячок, Крошечка Соле, Солька-Фасолька, наша солнечная девочка.
Счастлива как снусмумрик.
* * *
Три дня вела с братьями феодальный образ жизни на Острове Облаков. Обнималась с лошадками, тискала щенков Тэмми, целовала котят Хуцпы и нагоняла страху шотландцам; свалилась с самоката в лужу и разбила коленку, о чем не преминула сообщить по Скайпу.
Мы с Майком были в первый раз за долгое время наедине: не в Черной дыре, где еле могли дышать, а в спокойной, безмятежной радости.
Илай тусовался в пустой коробке с неведомой зверушкой жирафозеброй. Она клевая, с длинной полосатой шеей и бряцающими обручами.
Me: My sweet, nice, pretty elves…
Dylan: Elves? Are you kidding me? These two? These two are little monsters.
* * *
Пока мы смотрим с балкона в ожидании Мары, Мили глаголет истину.
Mili: Mummy, did you know Dylan is Mara’s guardian angel.
Me: No, Mili, Dylan is Mara’s guardian. That is something different. A legal guardian is a person who cares and makes decisions for a child. Guardian angels are God’s messengers who protect you and guide you and give you strength to live your life happily.
Mili: But that is exactly what he does, right? He protects her. Like daddy. So, he is an angel as well.
Right! Кем еще может быть сын волны? Самым настоящим ангелом! Просто забыл, что он — ангел. Свалился во сне с Небес — и забыл. Ну не бывают простые смертные такими сумасбродными, бестолковыми, теплыми. И улыбаться, и смеяться, и обнимать так не умеют — всем собой, без остатка.
Смешно даже! Как я могла сомневаться?!
* * *
Сидят в стенном шкафу, встречают Шаббат. Они сейчас каждый день встречают Шаббат. Как увидятся, так сразу бегут в стенной шкаф — навстречу Шаббату.
Обмениваются иберо-иудейскими и ашкеназскими традициями. Мили популяризирует среди Мары немецкий. Мара популяризирует среди Мили итальянский. Делятся заботами. Примеряют мои туфли. Крадут по всей квартире светодиодные свечи. Мили торжественно выкрикивает: Our Father who art in heaven, hallowed be thy name. Мара возмущается: What father? !בָּרוּךְ אַתָּה אֲדֹנָי אֱלֹהֵינוּ מֶלֶךְ הָעוֹלָם
Любовь и согласие в стенном шкафу изредка прерываются подзатыльниками и побоями.
Свечи благословили, апельсиновым соком обувь сполоснули, хлебными крошками паркет посыпали, ведут светскую беседу, которая возможна только в нашей действительности:
Мара: Ничего особенного! Дилан тоже дерево.
Мили: А какое он дерево?
Мара: Дуб. А какое дерево Линда?
Мили: Липа.
Мара: Как Бавкида и Филемон.
Мили: Кто?
Мара: Греки. Они любили друг друга. Их любили боги. А потом они умерли и стали деревьями.
Мили: Да, но мама и Дилан не умрут!
Мара: Нет, конечно. Они же уже давно — деревья!
Я теряю дар речи. Дилан ржет. Дверь стенного шкафа приоткрывается и появляются две кудрявые головки: одна рыжая, другая каштановая.
Люблю. Нимагу.
* * *
А возле нашего дома растут дубы. Швыряются ночью желудями, как непоседливые мальчишки, а не солидные столетние дедули. Милка их всех обняла и поцеловала. Они бурчали, но покорно подставляли свои шершавые щеки и распахивали объятья.
Не верю, что остепенятся — и не уговаривайте!
Раскаяния не испытываю. Я чертовски устала. Понимаю, что Майк тоже устал. Знаю, что он переживает за всех нас и не может сидеть спокойно, ожидая с неба флоринов, но все равно напыжилась, сложила руки на груди и демонстративно страдала. На мне, надо заметить, были надеты новое черное платье в яркие крупные подсолнухи и новые высокие боты. Крааасивые. Ну и что? Это не повод не орать.
С мужем развелась, не отходя от холодильника. Дала ему точную инструкцию, куда пойти и что там с собой сделать.
Ушел за детьми, которые гостили у Коннора, сына Хейли и Даниэля.
* * *
Прислал за два дня миллион сообщений. Моё любимое:
Он: дружелюбно Хочешь секс?
Я: враждебно Хочешь глаз фиалкой украшу?
Сейчас жалею, что отказала. Просто интересно, каким образом он этот секс осуществлять собирался?
* * *
Последнее гениальное сообщение получила час назад:
Я и моя новая женщина.
На фотку решила не смотреть. Ответила лаконично:
Приедешь домой — прикончу!!!
Потом посмотрела на соперницу. Что сказать? И я бы не устояла перед чарами такой знойной лошадки.
* * *
Господи, какие мы неисправимые идиоты.
*меняю замки в квартире, чтобы неповадно было*
И никогда не забывайте говорить тем, кого вы любите, как сильно вы их любите!
В близнецах — 1.14 м.
Иммануэль дорос до 83 см.
С такими темпами они перерастут папу, дедушку, дядю и кузена Генри (2.02 м).
*валяюсь в прострации, общаюсь с Солькой-Фасолькой и пишу про детский сад — примерно одно-два предложения в час, к концу недели закончу*
Не хотя выползаю из шкафа. Впускаю.
26-го августа эльфы пошли в детский сад вместе с Марой.
Прячьтесь, коты! Затаитесь, деревья! Разбегайтесь, лужи!
Целый день проведу под кроватью. Торт сожру сама. Подарки утащу в шкаф. От поцелуев отобъюсь, от объятий отбрыкаюсь.
Я — липа гордая.
Нарядилась мальвиной и ползает по траве, перебрасывается мячиком с соседской девочкой, изредка отвлекаясь на светскую беседу с Эйданом. От переизбытка чувств лягается и раздает братьям тумаки.
Пообедала фруктами и сэндвичами (помидоры, сыр, «колбаса»). Переоделась. Уточнила у отца, любит ли он ее так сильно, как она его: от всего сердца, папочка, от всего сердца. Гоняется за Джеки.
* * *
Вчетвером скачут на Змее Горыныче, застенчивом, безобидном подсолнухе о трех цветах. Хотела заступиться, но мне велели сидеть и не рыпаться.
So, be it. I let them be little.
Три недели моему невесомому счастью.
* * *
Мужчины подарили мне алые розы неземной красоты. Четыре большие, две поменьше и пять небольших, одна другой изящней. Нежные, с идеальными лепестками, благоухающие сонным летом.
Милка подхватила букет и поволокла восвояси. – Эмилиана, это для твоей мамы, – удивился Даниэль. Милка замерла, оглянулась, окинула нас подозрительным взглядом, затем приблизилась, выбрала две самые хрупкие розочки и торжественно вручила мне:
„Вот, мама, это для тебя. Эта от Эйдана. Эта от Даника“.
* * *
Сидит в гостиной, сторожит розы. Еле уговорили съесть сэндвич с моцареллой и помидорами.
– Не заглядывай мне под платье.
– Да не заглядываю я.
– Я же вижу, что заглядываешь. Закрой глаза.
– Как я тебя с закрытыми глазами на плечи посажу?
– Так и сaжай. Я тебе говорила, наклонись. Я сама посажусь. Не так наклонись. На колени.
– Постарайся не оторвать мне уши.
– Я не отрываю. Я держусь.
– Держись за шею.
– А мы пойдем в магазин?
– За чем?
– За мыльными пузырями… и конфетками, и печенками, и мелками, и медвежонком коала.
Быстро поворачиваюсь лицом в другую сторону, чтобы никто не заподозрил, что я с этими человеками знакома. Я ведь одного из них совсем недавно предупреждала:
„Эйдан, при твоем росте и с твоей статурой любовь к хитрющим медведям чревата курощанием и безжалостным низводением. Только мелкие болотные тролли не представляют для медведей никакого интереса“.
Не слушал, поэтому справляет свое 40-летие не в отпуске на Гавайях, а в Шотландии с медведями, но, честно сказать, мы этому рады, потому что Эйдан за-ме-ча-тель-ный.
У Крошечки все замечательно. Она прибавляет в весе. Скоро ее переведут в новую палату отделения интенсивной терапии. Все не совсем замечательно у меня, но это пройдет.
Гоняет на машинке по лужайке возле дома. Врезается в дерево. Громко возмущается. На лужайке внушительных размеров растет одно единственное дерево. Так умудриться надо!
Танцует с голубем. Бурундучок делает шаг вперед, голубь – шаг назад. Бурундучок делает шаг назад, голубь – два вперед, но в эту секунду прибегает кошка Джеки и требует безраздельного внимания.
Ведь понятно, в кого Бурундучок пошел? В папу, да.
* * *
Три медведя приручают Эйдана. Изобрели новую игру: piggybackback. Сначала к нему на спину запрыгивает Костя, а потом Милка. Через некоторое время Нико меняется с Костей местами. Ужасно увлекательный способ передвижения во времени и пространстве. При случае попробуйте.
Например, Костенька только что изрек гениальную фразу:
Мама, я сейчас полежать буду.
Полежит, собственно.
Светлячок с нами кенгурит. Это такой метод современной неонатологии, когда младенца приносят и кладут на обнаженную грудь родителей, чтобы он слышал биение сердца и чувстовал тепло.
Крохотному кенгуренку с каждым днем становится лучше. А Мэри вяжет.
– Куда ты пялишься?
– Никуда я не пялюсь.
– Тебе моя мама нравится?
– Мне твоя мама очень нравится.
– Правда, она красивая?
– Правда.
– Вот и не пялься на нее, а то папе расскажу.
– Куда же мне пялиться?
– На меня пялься.
– Ты тоже красивая.
– Да! И на меня не пялься. Пялься в окно. Посмотри, как там нарядно.
Улица тонет в дожде, но всё совершенно верно. Зачем тратить драгоценный момент на созерцание земной красоты, когда в окне показывают небесную?
Маленькому Медведю пять лет.
Sólveig Áirdan Teolinda
Короче – Sunny, как утверждает Маленький Медведь.
* * *
Спасибо огромное за ваше тепло. Оно нам очень помогает.
Пожалуйста, пожелайте Sunny жизни.
Вечером придет Дилан, мальчик-галактика, мальчик-стихия, мальчик-огонь, балбес с божественно зелеными глазами, в которых живут солнечные зайчики, все наладит и заодно заберет с собой Милочку.
В Дилана влюблено все женское население нашей семьи.
Я — потому что, во-первых, он так танцует вальс, что мои веснушки рдеют от смущения, а, во-вторых, он обещал научить меня стрелять из арбалета. Берегитесь!
Мили и Соле — потому что он такой же целованный Небом ангел. И с ним легко. И просто. И весело. И тепло. И светло. И радостно.
Простите, увлеклась.
Итак, любознательная девочка будет два дня путешествовать по Глазго и низводить тамошнюю иудейскую общину. Относительно небольшую — шесть тысяч душ. Волнуюсь.
* * *
Когда эльфы гостят на Острове Облаков, они часто посещают мессу, во время которой скачут как сайгаки, тычут пальчиками в чужие молитвенники, освежаются в святой воде, исповедуют друг друга, донимают священника и доверительно сообщают: у дяденьки под платьем штанишки.
Мать эльфов в это время уединяется со стыда под скамью с Отцом, Сыном и Святым Духом. Малодушная женщина!
В отличие от шотландцев, немецкие священники таких прихожан не жалуют и выводят под белы рученьки из церкви восвояси. Экие дураки, право! Поэтому в Германии мы редко просветляемся душой.
Короткое отступление.
* * *
Недавно мы возвращались с прогулки: я, Дилан, Horror-Brigade и Джун*, когда нам с обочины зазывно подмигнула колоколом обаятельная старенькая церквушка.
Оставили Джун охранять коляску. Зашли. Осмотрелись. Вздохнули. Эльфы потащили Дилана ставить свечи. Дилан смутился: I’m Jewish. I don’t know how it works exactly. Не сказали ни слова. Не осудили. Объяснили. Милка даже призналась: .אני מדברת קצת עברית
Поставили миллион свечей. Научили правильно зажигать. Показали, куда класть тугрики. Помахали руками. Рассказали пару анекдотов. Пригрозили прийти в синагогу.
Кто же знал, что возможность представится столь скоро? !יום הולדת שמח דילן
___________
*Джун, по словам Милочки, собачечка Дилана. Собачечка чуть ниже андалузского скакуна. На ней славно кататься, поэтому она пользуется среди меня эльфов популярностью.
* * *
У Крошечки Соле все превосходно. Мы съезжаем от Эйдана, чтобы кошка Джеки не зачахла от стресса.
Влачу существование между клиникой, гос. учреждениями, новой квартирой и мебельными магазинами. Закрутилась и устала. ЖЖ бесит. Ни личного ноутбука, ни Интернета пока нет. Есть только iPhone. Если соскучитесь, мейл у меня тот же.
И не поленитесь, пожелайте терпения Дилану и крепких нервов иудейской общине Глазго. Они еще не подозревают, кто к ним едет.
* * *
Освоили, чего уж там, но кого это интересует, если почти на каждой картинке можно найти либо знаменитого хатуля – חתול либо его ребенка хатилтуля – חתלתול?
– Уеду от вас в Шотландию и стану там говорить по-шотландски.
– Не беда, мы тоже говорим по-шотландски.
– А я стану говорить быстро, чтобы вы ничего не поняли.
– Уеду от вас в Шотландию и стану там говорить по-шотландски.
– Не беда, мы приедем к тебе в гости.
– А я спрячусь от вас под кроватью.
* * *
Просыпаюсь ночью и внемлю тихому монологу:
– 33, 34, 35, 36, 38. Ой, нет. Один, два, три, четыре, пять, семь. Ой, нет.
– Мили, вытряхивайся из ванной, ты не на конференции.
– Нет, я на симпозиуме. Один, два, три, четыре, пять, семь. Ой, нет. Один, два…
* * *
Майк интересуется:
– Ты убралась в своей комнате?
– Все зависит от твоего определения*.
– От какого определения? Существует всего одно определение.
– Я с тобой категорически не согласна. Существует мое определение, твое определение, мамино определение. Много разных определений. Ты сам размысли.
– Клади игрушки на место, чисти зубы и спать!
– Папа, не тиранизируй меня. Лучше уберись, почисти зубы, а я расскажу тебе сказку.
– Эмилиана!
– (бурчит в коридоре по дороге в детскую) Вот и спи теперь без сказки! Все таки зависит от твоего определения**.
_________
*It depends on your definition.
**It still depends on your definition.
* * *
– Милка, где папа?
– Где, где? Здесь папа. Там папа. Повсюду папа… папа.
Воистину: медведи вездесущи.
* * *
На днях мы с Ари решили отпраздновать Шавуот и заново пережить тот благоговейный трепет, который первый раз испытали евреи у горы Синай, как и положено неприличным иудею и католичке, но пришел безбожник Майк и все опошлил. Шавуот не отпраздновали, но вкусно поужинали, соблюдая кашрут.
* * *
Я играю на кухне с Бурундучком. Ловлю его: – А где мой сладкий пацан?
Из гостиной раздается голос:
– А вот я.
– Мили, ты не пацан.
– Нет, пацан.
– Нет, не пацан.
– Нет, пацан. А чем пацаны отличаются от девчонок?
– Ты прекрасно знаешь, чем.
– Нет, не знаю.
– Нет, знаешь.
– Нет, не знаю.
– Нет, знаешь.
* * *
Милка читает с Ари алфавит на иврите:
– Шара.
– Мили, Сара.
– Нет, Шара.
– Какая же Шара, если Сара?
– Шара.
– Тогда сир, а не шир (песня)?
– Нет, шир.
– Нет, сир.
– Нет, шир.
Я перебиваю:
– Хватит! Сара и шир, а то оба получите!
Ответ в два голоса:
– Нет, не получим.
– Нет, получите.
– Нет, не получим.
– Нет, получите.
В кого наша дочь такая упрямая?
* * *
Этот диалог происходит на иврите между Ари и Мили:
– А ты сама говоришь на иврите?
– Нет. Я не говорю на иврите. Я живу в Германии. Я говорю по-немецки. Я говорю по-английски. Я говорю по-русски. Я говорю на кельтском шотландском.
– А на иврите не говоришь?
– Нет, я не говорю на иврите.
– А на каком языке ты сейчас говоришь?
– На иврите. Немного-немного.
* * *
Коленька между тем кушает. Жареную картошку, с малиновым вареньем. Куриную котлетку, с малиновым вареньем. Багет, с малиновым вареньем.
* * *
Майа беременная. Такие дела.
Медведь преобразился, залез в кресло, сомкнул губы и скрестил руки на груди. Всего через полчаса дантист уговорил медведя открыть рот и подтвердил вердикт: „Мили, ты посмотри, какие у тебя красивые зубы. Надо ставить всего две пломбы“.
Поставил. Мы молились всем богам. По дороге домой медведь повествовал, какие он ожидает подарки на ДР.
* * *
Федя и Котя с котятами были у ветеринара. Коты живы. Ветеринар душевно травмирован.
* * *
Несколько часов спустя медведь все еще рассказывает, что ему купить.
Например, в мамином подъезде лютуют румыны. Сначала (ночью) въехала одна семья и внезапно пропали выключатели на площадках. Затем (ночью) – вторая и уже не так внезапно исчезли придверные коврики. Затем (ночью) – третья.
Потихоньку почтовые ящики обросли румынскими фамилиями, т.е. в подъезде живут три бездетные семьи, но на их почтовых ящиках по пять, семь, девять чужих фамилий.
Из окон полетела мебель. Газоны забелели мусором. Эка невзгода. Что мы в СССР не жили? Привыкшие.
Страшное случилось на днях. Мы не знаем, когда точно. Многоуважаемые румыны выкрутили лампы, взломали секции* цокольного этажа и обворовали всех соседей. Бог с ними, с украденными вещами, меня сильно беспокоит факт, что мама живет по соседству с ворами.
Один из ценителей чужого добра носит красочную фамилию Дрочу. Лучше бы на Ворую сменил!
Меня трясет. Мне хочется выманить упрямую маму из этой жопы и заманить на хутор, но такие добровольно не сдаются.
_________
*Keller – небольшие комнаты, которые не являются эквивалентом русским „погребу“ или „подвалу“.
* * *
Маленький медведь облагородил свою обаятельную мордашку косметикой: голубыми тенями, равномерно распределенными по переносице и розовыми румянами, задорно поблескивающими на лбу, подбородке, щеках и пальцах. Элегантный макияж дополняли черный кайал, нанесенный удивленной дугой над бровями и малиновый бальзам для губ.
Майк вздрогнул, похвалил непревзойденное мастерство визажиста и повел в спальную, устранять последствия его творческой деятельности.
Спальная сверкала и переливалась всеми цветами радуги. С комода лучился радостью и восторгом торжественный, как новогодняя елка, Федор Иннокентьевич.
Основной мотив: Федя украсился лепестками японской вишни. Федя валяется кверху пузом в канаве. Федя украсил прихожую, кухню, диван в гостиной лепестками японской вишни. Федя украсился лепестками яблони. Федя валяется книзу пузом в канаве. Федя украсил прихожую, кухню, диван в гостиной лепестками яблони. Котя лупит Федю. Федя спасается на дереве.
* * *
На выходных Федя сидел на тополе и вопил, как батальон вурдалаков. — Федьку надо спасать, — предложил Майк и пошел за стремянкой. Пришел, придвинул стремянку к стволу, полез. Поймал Федю, почти снял его, как вдруг этот рыжий козел извернулся и вцепился Майку в руку между большим и указательным пальцами. Майк обозвался, Федька огрызнулся, помчался и — залетел на другой тополь. Майк вторично придвинул стремянку к дереву с вопящим Федей и снял его. Федя умчался в ночь. Майк смыл с себя лужу крови.
* * *
— Мишка, тебе надо к врачу, — ворчала я, оказывая мужу первую помощь.
— У меня все хорошо, — привычно врал муж.
Утром он проснулся с рукой, опухшей до размера упитанного Тадля. Я, перепугавшись, заорала: — Затряхивайся в машину! — и потащила Мишку к ветеринару (не далеко, всего три километра).
Ветеринар посмотрел на рану и прошептал: — Вам надо ехать в больницу.
Какие-то двадцать семь километров, и мы увидели окружную больницу.
* * *
В скорой мед. помощи была смена у русского врача. — Что же вы так долго ждали? — кокетливо спросил он Мишку, — начинается сепсис, — и воткнул в рану скальпель. Студенты кровожадно улыбнулись. Я упала в обморок.
* * *
Вечером я смотрю на Мишку, который стягивает с себя футболку двумя пальцами: мизинцем и безымянным — и мне становится безумно смешно:
— Мишка, никакие мы с тобой не дуб и липа! Мы самые настоящие лемминги.
— То есть все понятно? Либо мы доживем до Рождества, либо самоуничтожимся?
* * *
В английском есть выражение: быть счастливым, как свинья в навозе (as happy as a pig in shit). Какая глупость! Мы счастливы, как Федька в яблочном цвете.
Бурундучку годик. Совсем не понимаю, как мы без него раньше жили.
I Want To Know What Love Is.
Поперхнулась компотом, уронила дистанционное управление, стукнулась головой с Орионом, переключила на передачу про лигров и тигрольвов, умиротворенно сложила на животе руки.
А песня замечательная.
* * *
Иду завтра на очередной сеанс БДСМ. На этот раз с Майком, сияющим всеми оттенками желтого. Думайте о нас нежно, а я за ваше здоровье слопаю по краденному пончику. Краденные пончики не идут ни в какое сравнение с купленными :)
Мы договорились, что она скажет: Линда была, но только что ушла.
* * *
Танхен принесла два горшка с астрами. Мне, уходящей, и заслуженной мымре Тинхен, чтобы не обиделась. Я отдала Биргитт деньги из двух касс (для Танхен и Тинхен). После шести месяцев с этими христианскими* тварями святыми я легкая и счастливая.
Когда Биргитт с Танхен ушли, Тинхен притянула к себе оба горшка с астрами и сказала: они тебе не нужны? Я отдам дочке, она их посадит в землю. Упаковала в мусорные мешки и сунула в свою авоську.
_________
*Линда: Скоро Рождество, церковный праздник.
Тинхен: Рождество не имеет к церкви никакого отношения!
* * *
Тинхен во время работы с удовольствием раскрашивала. Она просила, я ей копировала рисунки для взрослых. Она затыкалась на полчаса.
Тинхен мудрая женщина. С четверга на пятницу она попросила: положи рисунки на твой стол под стекло. Я положила. Тинхен настучала. Танхен увидела.
Черно-белые рисунки я демонстративно разложила на столике в детской зале.
* * *
Господи, почему я не могу работать с Тинхен еще полгода? Господи, спасибо, что в нашей стране больше нет концлагерей!
* * *
Целую хороших девчонок в ушки,
а остальным могу дать адрес Танхен и Тинхен
У Мишки неожиданно в сердце расцвели сады и начался дождь, потому что ничего более осмысленного и глубокого он уже давно ни от кого не слышал. Бурундучок пребывал в отличном настроении, не смотря на пасмурную погоду, поэтому рассказал папе еще много восхитительных историй.
Когда они пришли домой, Бурундук приполз к маме, подул и пылко облобызал ей коленку. Правую. Ну и что?
Оoo-боo-жаю!
Мы с Катценбург быстро сменили подштанники. Я прилегла. Катценбург хлебнула водички и еще долго крестилась дрожащей лапкой перед дверью. Теперь мирно сопит на изголовье кровати до тех пор, пока не брякнется во сне мне на голову.
Сквозь юную листву деревьев пробивается яркий ослепительный солнечный свет, а по небу странствуют стада белых кудрявых барашков, подгоняемых прохладным ветром. Д-ч, выслала тебе несколько десятков. Жди.
* * *
В ходе разборок с машиной не один лев не пострадал, зато проснулись две кукушки, которые ведут весьма занимательную беседу. Много сквернословят. Заслушалась.
Милочка развела ручки и мечтательно прошептала: „Папа нарядный“. Да уж :)
* * *
Проблема с нарядным папой состоит в том, что он не может сидеть спокойно и ограничение подвижности для него трагедия апокалиптического масштаба, поэтому моя основная забота изловить мужа, припарковать его на горизонтальную поверхность и отдать приказ: „Тихо! Не двигайся! Руки не распускай! Непристойных предложений не делай! Почитай детям книжку“. Но это теория, на практике я просыпаюсь от того, что мне на лицо падает бутерброд, затем с моего носа восторженно слизывают остатки черничного варенья и арахисового масла, а на прощание громко чмокают в этот самый, совершенный с гигиенической точки зрения, нос. „Где папа?“ – подозрительно спрашиваю я и получаю сведения о точном месте нахождения подозреваемого. Да, конечно же, что-то где-то делает. Хутор – постоянная работа. Я иду скандалить, грожусь побить и привязать к постели. Идея с постелью ему по душе, поэтому приходится повторить угрозы физической расправой. Так мы коротаем утро.
* * *
За завтраком Милка жалуется: жизнь тяжелая, мама не умеет варить овсяную кашу, мама не пекла нам вафли, мама плохо читает сказки, мама не покупала нам мармеладных зверей. Зачем мы ее вообще в доме держим, одна трата денег и времени. У мамы гормоны плещутся из ушей, поэтому она начинает плакать. Маму поддерживает Бурундучок. Папе по традиции становится от этих слез совсем уж плохо, а ему сейчас и так нехорошо, хотя врет, что все в порядке. Так проходит завтрак.
* * *
Играли в гостиной, уснули. Что сказать? Опять плачу. Сердце разрывается от любви и нежности. Картина умиротворяет до щемящей боли в груди. Потом придется искать Мишку под медвежьей лавиной, но это не страшно, потому что в этом хаосе, в этой беспомощности, в этих нелепых обидах мы таки умудряемся делать друг друга бесконечно счастливыми. Плюс веселый секс.
* * *
Вы не думайте, что он просто так сдался. К самолету его под белы рученьки с развевающимися знаменами вывели спартанцы. Это к вопросу: зачем человечеству необходимы спартанцы? Мишка высокий, сильный, тренированный; если он не захочет, его никто не сдвинет с места. Никто, кроме спартанцев. Они сказали: „Шеф, прости, но какого хера?! Мы не понимаем. Зачем надо было бросать на себя тяжелую технику? Просто бы сказал: хочу домой. Будь добр, вали к жене и детям. Поверь, мы без тебя три недели проживем – и даже значительно дольше!“
* * *
Что рассказывать про мое личное счастье? Я оделась утром и долго думала, что не так? Я оделась, но забыла надеть трусы. Счастливые трусов не надевают.
* * *
Здесь я написала пост о мужчине и женщине, которые любят друг друга, не видели друг друга три недели и изголодались друг по другу, но при этом оба наполовину сломанные. Просто представьте, каким веселым было воссоединение. Нет, еще веселей! Напрягите фантазию и от души поржите.
* * *
Здесь я написала пост о любви женщины к мужчине. Пост был волшебным. Улыбнитесь и порадуйтесь за Линку и Мишку.
* * *
Танхен и Тинхен сегодня шутили шутливые шутки. Чуть не лопнули со смеху.
Я (размениваю Танину валюту): Мы почти вcё можем.
Таня (размахивает сигаретой): Всё, кроме немецкого.
* * *
На выходных мы на хуторе с Р.Г., К.В. и котиками. Во вторник мы уезжаем в Лондон, где пробудем на Острове Облаков до дня рождения Бурундучка.
За сим прощаюсь: в толерантном гадюшнике никогда не было скучно.
Ваша Липа со львом и медведями
* * *
Смотрели с Ари и Аней Game of Thrones. Сын мой Коленька обильно полил клавиатуру рыбным маслом, поэтому буквы я, ч, с и м плохо отображаются, а ноутбук воняет аквариумом. „Секс отвратителен“, – брезгливо сообщила Аня. — „Я полностью придерживаюсь вашего мнения, любезная Анна Рихардовна“, – согласилась я. Провели беседу.
* * *
Коленька свалился с велосипеда и разбил себя нос и коленку. Заштопали. „Пойдемте есть мороженку“, – предложила Милка. Мы пошли. Шли к итальянцу, встретили по дороге русского, купили пломбир. Каждому медведю по вафельке. Все, что не доедят – Ари. Он идеальный пример интеграции льва* в медвежье общество.
_____________
*Ариэль – лев Иуды
* * *
Милка популяризирует среди Ари русский. Недавно она популяризировала русский среди Роберта. Ари неплохо говорит по-русски, но на всякий случай спрашивает: „А ты говоришь на иврите?“ – и это настолько волшебные диалоги, что заслуживают отдельно поста.
* * *
Встретили по дороге Инго, нашего с Майком бывшего соседа. У Инго сломана нога. „Блин, как давно не виделись! Майк, ты не меняешься“ – искренне обрадовался он. — „Спасибо, Инго!“ – скромно ответил Ари. — „Друг, ты быстро выздоравливай!“ – пропела я, и мы поплыли дальше.
Похоже, что все родственники моего мужа врут с элегантной виртуозностью.
* * *
Мишка на работе себе что-то повредил: три недели больничный, адски ноют плечо и ребра. Я не поняла, что конкретно случилось, потому что Мишка как всегда бурчал, что все в порядке. Больничный он себе не позволит, но согласен не носить тяжелое.
* * *
Вообще, мы не заметили, что этот год високосный. Вы?
P.S. Лев с медведями приготовили рыбные тефтели с луком в томатном соусе. Побегу ужинать, иначе ничего не достанется.
P.P.S. Зверинец и дендрариум мы какие-то, а не семья.
Мне дали „Okay“ на поездку в Шотландию. Это значит много! 17-го мая Роберт встретит нас в Лондоне, а дальше посмотрим.
* * *
Нет, вы не подумайте, что я подслушивала, мне просто нравятся диалоги Ари с Майком.
– Майкл, geez, успокойся. Линде становится лучше. В пятницу она собиралась пойти в три утра отстреливать из ружья птиц. Они мешали ей спать. Особенно, кукушка. В субботу она хотела в шесть вечера спилить две рябины, которые цвели и „воняли на всю округу“. В воскресенье ночью я обнаружил ее в прихожей, в затейливой позе. Она гуляла с церберами. Она плакала*. Ладно бы, плакала громко, навзрыд. Нет, вздрагивали только хрупкие плечи, от чего хотелось быстро и без мучений сдохнуть. Ты не обижайся. Я люблю вас, и все такое. Но женитьба на ней, она того стоила?
– Женитьба на ней точно того стоила. Того – и еще больше!
* * *
Как мне жить без моего Мишки еще четыре недели? :)
__________
*АРИ: Линда, что случилось? Почему ты плачешь?
ЛИНДА (упиваясь жалостью к себе): Ку-ууу-ууу-ртка! Ку-ууу-ууу-ртка не схо-оооо-дится.
АРИ (включив свет): Линда, это Анкина куртка.
Ане почти 14 лет и 177 см росту.
С этим надо бороться. До Мишкиного возвращения еще почти месяц. Начну, пожалуй, вышивать крестиком голых шотландских воинов. Нет, не то. Рисовать эротические портреты желатиновых мишек. Или плести макраме. Или складывать оригами. Или ходить в лес по грибы. И не надо хихикать. Мы отличные грибники.
Вот, к примеру, как-то мы с Мишкой пошли в лес по грибы. Идем по тропинке, держимся за ручки, улыбаемся белкам и вдруг совершенно непостижимым образом оказываемся в пансионате близлежащей деревни. Неизвестный науке природный феномен? Трещина в пространственно-временном континууме? Происки масонов? Затрудняюсь ответить. Помню постельное белье голубого цвета с флоральным принтом, белые фрезии в стеклянной вазе и желтые обои. Дальше ничего не помню, как будто в тумане, но жарко и сладко. Когда мы смогли оторваться друг от друга и нашли свою одежду, был вечер, но нам повезло, мы скупили в лавке все, что попало под руку и объявились на хуторе с виноватыми рожами с гордо поднятыми головами. Хорошо, среди прочих грибов в корзине находились японские грибы, которые не растут в немецких лесах, но это мелочи. Безумству наглых храбрых поем мы славу!
* * *
Мне тревожно. Это я себя так подбадриваю.
Завтра в десять утра коллега моего брата будет проводить разные милые манипуляции с моим коленом, а я буду сидеть на возвышенной кушетке, вся румяная и благоухающая сиренью. Я позвонила брату и вежливо, заметьте – вежливо, спросила, надеть мне юбку, платье или джинсы и стоит ли задуматься о покупке нарядных кружевных трусов. Брат почему-то замолк, а потом пояснил, что думает обо мне и моих дурацких шутках. Красиво излагал, каналья! Я даже прослезилась. Поэтому пойду на прием в парандже в свободных брюках, которые легко задрать до шеи.
Если у вас будет время, если вам не жалко позитивной энергии, подумайте обо мне нежно.
Уставшая Липа
P.S. А еще – я люблю Ари, потому что без него эти две недели были бы совсем уж грустными.
Ее родители были [почти] восемь лет вместе до того, как их настигло горе. Они потеряли сына. Они были вдвоем, совсем молодыми. Никто не имел желания им помочь. Все искренне радовались. Никто не хотел видеть их вместе, а Роберт был в Шотландии.
Шесть лет dazwischen – в разлуке.
Затем [почти] восемь лет вместе. Восемь волшебных лет: порой невыносимо больно, иногда безумно сложно, но почти всегда сладко, ласково и добро. Кто мечтал, что мы опять станем родителями? Кто предполагал, что мы станем родителями близнецов? Кто смеял надеяться, что придет Бурундучок? Кто знал, что объявится Бусинка?
Я, глупая дурочка, забыла со своей болью обо всем и удивилась, когда получила 3-го мая четыре огромные букета сирени – белый, розовый, красный и фиолетовый. С личным письмом от Майка, от руки написанным. Сирень имеет для нас безмерное значение. Сирень росла под моим окном, когда я была 16-летней девочкой, и он любил меня, а я не имела о любви понятия, только о манипуляции.
„Слушайте, я избегался, пока нашел вас в вашем кибуце“, – хмуро произнес флорист и весело улыбнулся.
* * *
Четыре года назад, 3 мая, мы с Майком стали мужем и женой перед Богом, Б-гом, как угодно. Ему все равно, יהוה любит всех.
С чем я нас поздравляю!
Этого нам показалось недостаточно, поэтому мы еще сварили джем и сироп.
В свободное от боев время учим иврит с Ари (Костенька). Потом с ним деремся (Милочка).
* * *
Часто по двору летает рыжий пух: это Федор Иннокентьевич вернулся домой пожрать и встретился со свирепой супругой Екоториной Змеевной. Куры довольны таким стечением обстоятельств. Все гнезда нынче украшены рыжими клочьями.
* * *
Гадюкина меж тем занимается гадюшатами. Гадюшата подросли. Знакомятся с цыплятами в то время, как мамаша с церберами ищет потерянный клад тамплиеров. Выходишь в шесть утра на крыльцо и видишь: на холме возле опушки леса по ту сторону пруда маячат пять меховых задниц. Земля летит во все стороны. Не оборотни, а кроты, ей-богу! Мельтешат, роют, копают.
* * *
Маленькому одиннадцать месяцев. Крошка-неваляшка стал шустрым. Пока его еще не приняли в солидное медвежье общество, но уже не обижают. Ходит. Вышагивает, если держать за ручки. Делает несколько шагов самостоятельно, плюхается на попу и удирает. Окончательно поменял цвет глаз *рыдает, уткнувшись лбом в банку с маринованными помидорами*: теперь они не изумрудно-зеленые, как у меня, а сапфирово-зеленые, как у Роберта. Шотландцы в восторге, мне тоже нравится, но все равно обидно. Остается надежда на Бусинку.
К ма-ме и Ha-se добавились папа и баба. Причем папа – это вовсе не папа, а недавно в приступе нежности бурундучок положил головку Рихарду на плечо и назвал его мамой.
* * *
Маленький медведь горланит перед сном бандитские песни, приходит ко мне и интересуется: «Папа еще не вернулся?» Получив отрицательный ответ, скрывается. Вновь горланит бандитские песни, приходит… И так до тех пор, пока не предложу ей приземлиться рядом, что является ознаменованием длительного периода воздвижения одеяльных пирамид.
* * *
Майкл читает в Сингапуре доклад. Из названия доклада я поняла два слова: «IT» и «security». Безумно довольна собой. До появления в нашей жизни медведей, мы часто ездили в командировки вместе, и я пыталась попасть на один из таких докладов, но он мне категорически отказывал: «О, нет! Нет, нет, нет; нет, нет, нет и еще раз – нет! Если я увижу тебя в аудитории, то начну нервничать, раздражаться, чесаться, заикаться, возбуждаться – и это все одновременно». С тех пор у меня появилась мечта, которую я мечтаю…
Раз уж не пускают в конференц-зал, пойду гордиться мужем заочно. В холодильнике стоит еще одна банка маринованных помидоров.
Мишка забрал его к себе в рабочий кабинет, чего поросята совсем уж не могли стерпеть. Все бросили и минут через десять я в кухне внизу услышала громкие требования: «Ну, папа, ну, давай почитаем, ну давай, ну давай, ну давай».
Я почему-то раньше не замечала, какая мы тихая и спокойная семья.
* * *
Рихард запретил мне ходить по пять километров в день и усердствовать при осуществлении идеи углубления дружбы народов, поэтому мы с Мишкой ведем целомудренный образ жизни. Сегодня нас, скорее всего, не арестуют за indecent exposure. Если что, мы у реки, занимаемся уткингом.
Уткинг – девиантное поведение, эксцессивный вуайеризм, подсматривание за утиным обществом с целью получения визуального и эмоционального удовольствия, которое порой выходит из-под контроля и заканчивается стонами и содроганиями в самых неожиданных местах, как то конференц-зале здания с атриумом.
* * *
Тереза и Крис знают, что я беременная.
Тереза: Лини, забери свою одежду для беременных. Она тебе пригодится.
Мишка: Не надо, Тереза. Лини получит новую.
Хвастаюсь, да.
* * *
Я рассказывала, какие у моего мужа сапфировые глаза, красивый живот и что он со мной делал после утиного обеда в здании с атриумом? Нет? Держал за ручку – понятное дело :)
Hi! I’m Emiliana. My dad is Scottish, my mum is German, and I have a problem.
Не знаю, какая у медведя проблема. Возможно он вступил в сообщество Анонимных Противников Шотландско-немецких Браков. Это примерно как АА, но совсем не то и по-другому.
* * *
Кроме того, на вопрос „Сколько лет твоим родителям?“ маленький медведь подбоченился и гордо сказал:
Dad is 37. Mum is 17.
*прихорашивается*
Морально готовлюсь к спектаклю «Тинхен выслуживается перед Танхен». В обед пойду с утками кормить мужа. Как-то так.
Среди уток завелся новый утк. Сами вы селезень! Утк высок ростом, коричневый с белыми пятнами. Мишка подозревает, что беженец. Немецкие утки его радушно приняли. Он прошел интеграционный языковой курс и завел подружку. Вдвоем они расхаживают возле реки. Он высокий, она маленькая. Кого-то они мне напоминают.
За сим прекращаю вещание. Ночью бурундучок давал показательные выступления и орал на весь квартал. Пойду вздремну на диване, пока не пришли персы и не притащили с собой ораву персят. Или персиков? Я не уверена.
* * *
Мы с большим медведем спим в постели тысячи озер одеял. Маленький медведь утаскивает все на себя. Сначала сползает мое одеяло, потом Мишкино. Утром в уютной одеяльной берлоге о двух одеял дремлет розовощекий медведь. Хорошо, решили мы, выдадим персональное одеяло. Выдали. Утром дрожали от холода, из теплой одеяльной берлоги о трех одеял нам улыбались синие глаза. Еще одно, вопросительно переглянулись мы. Выдали. Утром обнаружили медведя в фешенебельной одеяльной берлоге о четырех одеял, рядом сопела Найда. Я заржала. Мишка нахмурился. Одеяла выдавать перестали. Со своей раздетой прохладной судьбой смирились.
* * *
Костенька с Энни учатся читать. Коленька по традиции валяется на полу, задрав ноги на Ориона. Свой новый увлекательный мир Коленька видит через котлетную призму:
– Это утка. Вкусная котлетка. Это курица. Вкусная котлетка. Это индюшонок. Вкусная котлетка. Это ягненок. Вкусная котлетка. Да, мама, правда, да, да, да, да?
– Коленька, хватит из всех подряд котлетки жарить.
– Хи-хи-хи. А это теленок…
* * *
Иногда Тинхен начинает казаться мне человеком, но это быстро проходит.
– Я сделала грамматическую ошибку. Ха-ха. Дочь исправила: „Сразу видно, мама, что ты работаешь с русской. Ты уже говоришь, как русская. Забываешь немецкий“.
Вы тоже не смеялись? Вам тоже противно?
«А потом с неба посыпались апельсины и лупили всех по башке».
Маленький медведь – великий комбинатор сказочник. Он умеет рассказать сказку с моралью в двух предложениях. Редкое, между прочим, дарование. Передается исключительно по наследству от медведя к медведю.
* * *
Мишка загружает утром медведей в машину, маленький медведь возмущается на всю округу:
«Что, вот что ты сделаешь? Я твоя старшая сестра! Я рассказываю всем, какой у меня хороший брат, а ты, ты!..»
Не знаю, какая трагедия стряслась по дороге из дому до гаража.
* * *
Маленький медведь дал очередному соратнику в пятак. Юный доносчик наябедничал родителям. Родители примчались к воспитателям. Нас с Мишкой пригласили. Мишка обещал никого не запугивать до полусмерти и не равнять детский сад с землей. Маленький медведь своей вины не осознает и утверждает, что юный доносчик отобрал у него Хрюклу.
* * *
Вас всех, конечно, интересует, что же случилось со смертельно больной Карлой? Карла проболела ноябрь, декабрь, январь и февраль, затем попросила о расторжении договора и устроилась, ха-ха, воспитательницей в детский сад. Дети от трех до пяти лет. В группе семнадцать душ. Лентяйке Карле сорок восемь лет. Она не особо подвижна, закончила ПТУ двадцать пять лет назад и никогда не работала по профессии. Счастливая малышня!
Проработав в детском саду три дня, ха-ха, Карла смертельно заболела и устроилась в другой детский сад, ха-ха, ха-ха.
* * *
В гадюшнике новая руководительница. Лентяйка Таня. Тане сорок семь лет. У нее фигура восемнадцатилетней девушки и шея древнеегипетской мумии. Таня – мать одной дочки и четырех котиков. Ее муж, менеджер, живет в Потсдаме. Ее любовник, фотограф, живет в Берлине и обслуживает Таню, пока муж трудится в Потсдаме. Весь гадюшник давно об этом знает. Меня просветила наша практикантка Гвен Муриэль Лоредана … Ирена. Как? Я еще не рассказывала о нашей практикантке Гвен?
Таня не любит работать, но очень любит трепаться о том, как много и тяжело она работает. Когда Таня раз в неделю объявляется в четверг в нашем бюро, Тинхен превращается в раболепную тряпку и щебечет, и заливается, и порхает с цветка на цветок по всему этажу, как юный бронтозавр.
Такие дела.
* * *
Ушли с медведями в лес по грибы на реку кормить уток.
Мой папа был поволжским немцем. Его прадед был обедневшим флорентийским аристократом. За всемирно известную католическую дворянскую фамилию мы с Рихардом папе премного благодарны. Я писала, что от детства моего папы осталась всего одна фотография. На одну фотографию больше, чем от детства моей мамы.
* * *
Год спустя от детства всех этих детей ничего не останется. Их семьи депортируют без права возвращения на родину. Им дадут сутки, чтобы собрать самое необходимое, загрузят в скотские вагоны и выкинут ‚голыми‘ в лютую зиму Сибири или Средней Азии.
Мы никогда не знаем, что случится завтра. Эта совсем молоденькая учительница, эти босоногие девчонки и мальчишки не подозревали какой ад их ожидает. Большинство из них полегло костями в безымянных могилах. Тиф. Голод. Тяжелейшая работа.
Это так. Заметки. Я совсем про другое. Wir sind Kämpfer. Моего папу никто не смог сломать. Он остался до конца жизни жизнерадостным, веселым, обаятельным человеком, который не сидел без дела. Только ночами, во сне, он кричал от ужаса того, что увидел за три года концлагеря.
Свободное время маленький медвежонок проводит нынче с бабушкой на кухне: открывает шкафчики и примеряет кастрюли. Медвежонок в кастрюлях чудо как хорош.
Сам встает на ножки. Когда мы держим медвежонка за ручки, он бодро вышагивает по двору и поднимается по ступенькам.
Кушает как поросенок, но кушает самостоятельно. Отбирает у папы ложку. Любимое блюдо: картофельное пюре с маслом и простоквашей. Любимый фрукт: яблоко. Заточит яблочко и глазом не моргнет.
Бурундучку 10 месяцев. Бусинке 11 недель. Костеньке и Коленьке 3 года 4 месяца. Милке 4 года 8 месяцев. Мишке 37 лет 8 месяцев.
* * *
Светит солнышко. Идем в гости к знакомым пони.
* * *
Во-вторых, мы сделали NIPT. Мы знаем, кто у нас родится.
* * *
Spiritus Dei
Только вчера Мишка спросил: „Катценбург, ты когда рожать собираешься? Посмотри на себя, ты на гиппопотама похожа“. Катценбург обиделась, сказала „Шшш“, – и побила Мишку лапой. Затем спрыгнула с кровати – пол покачнулся, дом накренился, – и пошла подкрепляться.
Пожелайте вредной Котьке легких родов.
Федька, свинья беспечная, трусит за диваном.
UPD В момент роженица занята. Кушает любимое блюдо, приготовленное побитым Мишкой: лосось на пару со шпинатом. Чавкает, как стадо свиней и одновременно орет песни, чего с ней обычно не случается. Найда нервничает.
* * *
На прошлой неделе Адам удостоился медвежьей чести и прошел мудреную церемонию посвящения в рыцари клубничной карамельки. Хитренькая девчонка была довольна и разговорчива. Адам узнал много интересного и занимательного о таинственном мире хитреньких девчонок.
* * *
Эдди предлагает посадить ее на плечи, Милка негодует:
«Ты что? Не надо. Ты такой же маленький, как мама».
Мама застенчиво улыбается и расцветает. Представление, что она внезапно выросла до 1.86, льстит ее самолюбию.
* * *
Проходит мимо Ари, окидывает порицательным взором и качает головой, затем возвращается, отпихивает его ноги и пыхтит.
Если ты не дорос и до маминого роста, не жди снисхождения. Таковы законы сурового мира хитреньких девчонок.
* * *
Новый способ восхождения по лестнице: поднимается на ступеньку, делает несколько шагов в одну сторону, берется за перила, поднимается на вторую ступеньку, делает несколько шагов в другую сторону, касается лбом стены, поднимается на третью ступеньку… При этом охает, скрипит и стенает, как древняя старуха.
– Мили, что ты кряхтишь?
– Хи-хи-хи-хи.
Если игнорировать звуки, через некоторое время в дверном проеме появляется рожица:
– Папа, а почему ты ничего не говоришь? Может, ты просто не слышал?
* * *
Композиция „Последняя ласточка“
Сколько, сколько ласточек вы насчитали? Семь? Не злоупотребляйте алкоголем и психоделиками. Это не доводит до хорошего. На рисунке одна ласточка. Последняя.
В полночь мое ясное чело столкнулось со всей дурью с дверью, которую раскрыла мамзель Гадюкина. Сорвалась ее очередная попытка покончить мою жизнь самоубийством. Было больно. Майк утешил. Два раза.
„Ты не бойся, милый. Не бойся. У меня дома тоже есть собаки. Ты девочка или мальчик? Как тебя зовут?“
Овчарка никогда не забудет этой душевной встречи.
* * *
Домовенок Софи приобретает среди медведей популярность:
– Мама, покажи еще чужую кошечку.
– Красивая. Она придет к нам в гости?
– Нет. Она далеко живет.
– Хорошо, тогда мы пойдем к ней в гости.
Лина, мы идем, ждите. Готовьте креветки.
В понедельник мы с Тинхен были живы горячей пиццей quattro stagioni. Тинхен досталась четвертина с салями, пармезаном и рукколой. Мы втроем довольствовались скромными остатками: шпинатом с чесноком* и помидорами; шампиньонами с сыром; тунцом с фиолетовым луком. Во вторник мы были живы рыбой и хрустящим картофелем фри. В среду – теплым таиландским салатом из тунца с ананасом, кукурузой, ростками лотоса и имбирем. В четверг – креветками в остром соусе с пышныым пшеничным хлебом. В пятницу – израильским пловом с изюмом, морковью и кедровыми орехами.
Всю неделю я совершенствовалась в краже пончиков из офиса, предавалась душевной медитации с утками возле реки и вела интеллектуальный (отставить смешки!) дискурс с умными мужчинами, с одним из которых у меня лингвистический туройо-роман.
Отличная была неделя, не смотря на то, что большой медведь пропадал в Баварских Альпах, ноутбук отдал концы, а беременная Екоторина Змеевна Гадюкина надругалась над футболкой и напрудила в ботинок Адаму.
Майкл, верни британцев! *рыдает, уткнувшись носом в розовую орхидею*
* * *
Зловредно осведомляюсь:
ЛИПА
Вот скажи, свет мой Мишечка, медведь медвежат моих, инь к яню моему, анимус к аниме, Эдип к Электре, тебе никогда не приходило в голову навестить нас с Тинхен, угостить вкусным обедом, рассказать несколько страшных историй о евреях, примкнуть к добровольцам-альтруистам?
АРХАНГЕЛ
Я хотел, но ты велела, чтобы не являлся в вашу арийскую юдоль сует со своей заросшей рожей и не позорил тебя.ЛИПА
Да. Согласись, это была благоразумная просьба, но это было раньше. Тинхен привыкла за неделю к заросшим рожам, смирилась с судьбой и значительно реже спрашивает: «У тебя подозрительная внешность. Небось, афганец или прочий араб? Британец? Не может быть?! Акцент у тебя тоже странный. Как? Как? В Оксфорде учился? А где родился? В Тур-Абдине? Это где? В Турции? Т.е. турок? К туркам мы в Германии уже привыкли. Ассириец? Первый раз слышу. Т.е. турок? Ассириец… Т.е. турок?»Тебе, радость моя Мишечка, как исконно русскому, вообще нечего волноваться. Просто постарайся вести себя тихо и незаметно. Не уподобляйся турку, которому надоело дискутировать о своем происхождении, и он начал давать знать о своем приходе громким кличем муэдзина
с минаретав атриуме: «Аллаху акбар». Такого шока Тинхен не испытала, даже когда узнала, что в соседнюю квартиру въезжает арабская семья с двумя детьми.
* * *
Когда медведь перестал ржать, то обещал придти. Жду. Вокруг одни врунишки *рыдает, уткнувшись носом в белую орхидею*
________________
*Любезный друг Тинхен не любит запах чеснока. Поэтому чеснок был всю неделю неотъемлемым ингредиентом заморских блюд. К концу недели очарованный Эдди порывался принести с собой чашечку свежего давленого чеснока, но мы с Адамом смогли его в последнюю секунду отговорить. Зря, конечно, но мы – [иногда] гуманисты. Самим от себя противно.
Я, как сдержанная и ответственная жена, следую всюду за медведями в робкой надежде, что большой медведь снизойдет и уделит внимание мне, поэтому улыбаюсь пленительной улыбкой в тридцать три зуба, когда вижу, что он поворачивается в мою сторону. Я ожидаю, что он меня обнимет, а не рухнет передо мной на колени, задерет до груди футболку и зацелует живот, одновременно уговаривая бусинку: „Будь девочкой. Пожалуйста, будь девочкой. Пожалуйста, будь девочкой“. „Бусинка – мальчик! Когда он родится, я назову его Prometheus Trillion Lancelot Wrigley Balaki MacMícheál. Прекрати ржать“, – психую я и вырываюсь из медвежьих объятий.
– Hi baby! I love you. Ты по мне скучала?
– Нет, не скучала.
– Отчего же не скучала? Я очень по тебе скучал.
– Ну и дурак! Сейчас же опусти меня на пол. Hände weg. Stop kissing me.
Я его сильно люблю. Я с ним невероятно счастлива. Я ему прощаю даже то, что он любит своих детей больше чем меня.
Не знаю, чем в полночь занимались вы. Лично я держала, а Адам совал. Таковы особенности анатомии моего нового ноутбука. Я была кроткой и печальной, мой муж был ласковым и сообразительным, поэтому вместе с Lenovo в мою сумочку переехали на ПМЖ кузены iPod и iPhone. И это все – по телефону. И это все – в течении часа. Страшно представить, каких высот я достигну по его возвращении домой.
* * *
Адам поинтересовался у маленького медведя: «Эмилиана, почему я постоянно ношу тебя? Давай поменяемся местами», на что маленький медведь неодобрительно умозаключил:
– Ты только подумай, ты такой большой, а я такая маленькая. Так нельзя. Просто подумай. И молчи.
* * *
Порадовали меня маленькие медведи, которые собрали с Адамом в саду подснежники, застенчиво сунули букетики мне в руки и умчались на второй этаж приумножать счастье.
* * *
Международный женский день. K нам приходят лицемерные люди (например, сотрудники Михаэля Мюллера) и приносят алые цветы. Ходит слух, что мы с Тинхен – женщины и одна из нас исконно русская, прости ее Господи.
* * *
Adam: Flowers – for you, the most wonderful woman I’ve ever met.
Edward: You’ll get sex later.
Linda: Oh, thank you, Eddie, you are so generous.
Edward: You know, you’re always welcome, Linny.
В обеденный перерыв пришли Адам и Эдди. Они не политики, но принесли цветы. Мне и Тинхен. Они очень социальные. Плюс обед: fish ’n‘ chips, эль и десерт. Тинхен порозовела от удовольствия и блистала знаниями весьма сомнительного английского. Ни Адама, ни Эдди не спас тот факт, что они оба – знойные брюнеты. Тинхен прониклась и даже немного возбудилась, немного сильно возбудилась, потому что после обеда сказала: „Линда, мне бы хотелось, чтобы ты осталась еще на полгода“.
Нет, вы не подумайте, я не против минетов. Каждому мужчине по минету, каждой женщине по множественному оргазму, каждому котику по тунцовому паштету, но всему есть предел.
От видений в голове и ночных кошмаров меня отвлекают только интересные собеседники и усиленная медитация на диких уток возле реки.
* * *
В последнее время в наш гадюшник зачастили перелетные жители Чада и Сомали, поэтому мы тщательно изучаем переписку Федерального ведомства по делам миграции и беженцев Министерства внутренних дел Германии с Департментом гражданских свобод и иммиграции Министерства внутренних дел Италии.
Вышеупомянутые перелетные жители Чада и Сомали приплывают на корыте в Италию, подают заявление на предоставление политического убежища, получают статус временного беженца и скрываются в неизвестном направлении. Кропотливый путь по французским пампасам, в ходе которого они непостижимым образом теряют все документы, заносит их в заветный Шлараффенланд, где текут реки из пива с берегами из баранок, летают жареные баварские сосиски со сладкой горчицей и растут на деревьях евро. В Германии перелетные жители Чада и Сомали подают повторное заявление на предоставление политического убежища, однако забывают упомянуть о своем гнездовании в Италии. Федеральные учреждения сверяют отпечатки пальцев с общей базой данных EURODAC, восхищаются количеством псевдонимов и дат рождения перелетного жителя и пытаются всеми силами согласно Дублинского соглашения выслать его в Италию. God’s mill grinds slow but sure. Немецкая бюрократическая мельница мелет медленно, но верно. Проходят годы.
Сначала нашим постоянным посетителем был военный преступник милый, заботливый семьянин Башир-Кокони-…-…-…, теперь к нам приблудила сомалийка Нура, которая получила уведомление о выдворении в Италию. Я ей помочь не могу, но у меня имеется голубоглазый скандинавец Кристиан, а у него имеется юридическое образование по Международному праву со специализацией в сфере Миграционного права.
В связи с чем утром Тинхен пребывала в жутком волнении и бесконечном экстазе. Крис работает в нашей фирме пять лет. До того как он стал press officer в национальной иммиграционной службе полиции, он был полицейским, который среди прочего организовывал репатриацию персон, получивших отказ в предоставлении убежища. Я не стану утверждать, что Крис особенно сентиментален и плачет над фотографиями утонувших мальчиков или кувыркающихся через забор девочек, но его волнуют отдельные судьбы, поэтому он иногда помогает мне на добровольной основе, чем приводит в ярость своего корыстного шефа.
В конкретном случае Нуры ничего нельзя сделать. Она не имеет права оставаться в Германии.
* * *
В обеденный перерыв я крала в офисе пончики. Обжиралась. Мучилась судьбами мира. Утешалась мыслью о предстоящих выходных. Чего и вам желаю.
«Она так плохо владеет языком, что я ее почти не понимаю. Ты говоришь немного лучше».
* * *
Я пришла на работу в синем кружевном платье (рукава до локтей, юбка длиной до середины бедра, два потайных кармана), колготках с ромбами и высоких ботах.
«Такие платья могут себе позволить только отощалые женщины… Ты сегодня удивительно красива, что неудивительно: ты опять с гостем».
«Что неудивительно» произносится слащавым ехидным голоском и сопровождается обворожительной улыбкой в сторону Адама, с которым у меня, по достоверным сведениям Тинхен-дебилхен, любовные отношения: „Ach, sage mal! ‚Ne Affäre haben sie. Ich erkenne Leidenschaft, wenn ich sie sehe und das, was zwischen euch passiert, ist Leidenschaft. Das hätte ich dir nicht zugetraut, aber immerhin bleibst du deinem Männergeschmack treu. Er ist eine exakte Kopie deines Mannes. Bloß noch größer. Ich habe euch am Montag draußen auf der Bank sitzen gesehen. Ihr habt sehr zutraulich gewirkt. Jetzt weiß ich warum.“
So be it. I confess. Let me introduce you my lover. Имя: Áдам. Цвет глаз: зеленый. Знак зодиака: Козерог. Возраст: 38 лет. Рост: 198 см. Исполнительный директор нашего лондонского офиса. Бывший офицер USMC. Счастливый владелец младшей сестры с непростой судьбой, трех церберов и стальных мышц. Трепетные души тех женщин, которых он не покорил одним своим присутствием, стремительно падают в трусы, когда они слышат его голос.
Я называю его Honey, он называет меня Krusmynta. Мы любим друг друга крепко, но редко, потому что во-первых, он живет в Великобритании, а во-вторых, у него есть подруга. Кроме лояльной дружбы в полжизни, Майка и Адама объединяют глубокий ум, диплом военного инженера (military engineering), обучение в военной академии, знания арабского языка на уровне „Freeze, motherfucker!“ и наличие опыта коммуникации посредством оружия с процветающими демократами.
* * *
В тот момент, когда Тинхен Холмс пролила свет на нашу с Адамом порочную связь, мы вели учет денежной наличности в кассе, потому что эта ленивая корова последние три месяца валяла дурака. Она между тем наблюдала за нами, изобличала и давала советы: „Entferne doch deine Brüste aus seinem Blickfeld. Der arme Mann wird immer nervöser.“ Ближе к обеду у меня пылали уши, я испытывала чувство вины и мне было стыдно за Тинхен. Какое везение, что Адам не говорит по-немецки.
* * *
Чтобы предотвратить любую попытку флирта, Тинхен сразу пояснила: „Он такой же как твой муж. Мне он не нравится. Мне нравятся скандинавские мужчины“.
„What did she say?“
„Your hair is too dark. You’re not her type. She likes handsome blue eyed blond men like Chris.“
„You mean, I shouldn’t ask her out on a date?“
„I’m very sorry, but you have absolutely no chance.“
„I feel crushed and devastated.“
* * *
Каюсь. Опять сидели на скамье. Выглядели весьма доверительными. Кормили уток. „Wild duck meditation“ – прекрасная техника забыть о сослуживце-вурдалаке, вернуться в себя и умиротвориться.
* * *
Я уже упоминала? Майк подарил мне недавно нарядный черный мешок.
Этапы эволюции архангела Михаила: Iron Mike – Старший Эльф – Серый Волк – Большой Медведь – Hase
* * *
Младший медвежонок отрастил семь зубов и плаксиво ожидает появление восьмого. Не смотря ни на что, он ведет активный образ жизни: обожает гулять, рассматривать деревья, качаться на качелях и кататься с горки, однако не желает одеваться и орет на весь дом. Два раза в неделю барахтается и плескается в ванне. Иногда принимает с папой душ. Сначала папа держит, а мама намыливает, потом папа требует, чтобы намылили его и получает удар в живот. Древний красивый шотландский обычай.
Любимая игра – ладушки-ладушки. Любимое развлечение – схватить маму за грудь. Любимое хобби – разъезжать с Федором Иннокентьевичем в корзине (только что И.М. поощрительно потрепал Ф.И. по голове и получил в ответ хвостом по уху). Цепляется за папины ноги и лазает по нему как обезьянка. Иногда использует папу в качестве препятствия, кувыркается и переползает через него. Самостоятельно паркуется в безопасные выдвижные ящички.
Засыпает младший медвежонок часов в десять на папиной груди, закусив край его футболки. Он спит до семи утра, иногда завтракает в пять. Привык к овощным, фруктовым и зерновым блюдам, не отказывается от творожка, но все еще с удовольствием пьет молоко.
Очень нежный и эмоциональный ребенок: забирается на папу, обнимает, кладет на плечо голову. Умеет ругаться и высказывает свое мнение по любому поводу. Отказывается от еды, машет головой и сразу отворачивается. Предпочитает трапезничать руками. Другой древний красивый шотландский обычай.
Сейчас сидит на полу, подкрепляется грушевым соком и изредка бросает в сторону дедушки злобный взгляд, возможно, боится, что отберут бутылочку.
Девять месяцев.
— Однажды в Груневальде жил ежик. Он умел летать. У него была подружка.
— Она тоже умела летать?
— Да, вниз по лестнице.
* * *
Сказка о летающем медведе
— Мили, посмотри, кто сидит на дереве? Сорока? Ворона?
— Медведь.
— Так она черная.
— А это черный медведь.
— Ой, куда она делась?
— Упал.
— Медведи не падают. Они осторожно спускаются на землю.
— Он улетел. Это был летающий медведь.
Зашел седой мужчина приличного вида в рабочем комбинезоне, с зонтом и начал верещать, как мерзкая хабалка: „Я уже здесь был. Вы мне врали. Зачем вы поставили свою машину в мой двор? Я позвоню. Машину отгонят. Я позвоню. Машину отгонят. Я уже здесь был. Вы мне врали. Вы сказали, что машина с номером „ST“ не ваша, а десять минут спустя пришли и уехали. Я позвоню, машину отгонят“.
Деликатный, интеллигентный Фафнир охуел больше, чем солдат Башир-…-…-… из армии Хиссена Хабре, которого в очередной раз поймали, теперь уже в Германии, потому что нагло врет, бегает с 1992-го года по миру, предъявляет в каждой европейской стране новую беременную „жену“ с ордой дочерей и требует гуманитарного статуса, но не думает о EURODAC и Dublin Convention. „Машину отгонят“, — верещало по-свински то, что считает себя человеком.
Перед человеческой глупостью наивный Фафнир теряется. Как поступить дальше? Что дѣлать? Что дѣлать с машиной, которая не его, но которую отогнали, потому что он ее поставил, но на самом деле не ставил?
АРХАНГЕЛ
Рассказывай!
ЛИПА
Что рассказывать?
АРХАНГЕЛ
Что тебе ночью снилось?
ЛИПА
Откуда ты знаешь, что мне ночью что-то снилось?
АРХАНГЕЛ
Оттуда, что хотел тебя обнять, а ты отбрыкивалась от меня со словами: „Отвали, ты мне снишься“.
ЛИПА
Очень обиделся?
АРХАНГЕЛ
Очень обиделся, но ты так безмятежно сопела и выглядела такой умиротворенной, что я моментально тебя простил и долго наблюдал, как ты спишь. Просто учти, будешь впредь брыкаться, составлю топографическую карту твоих родинок и опубликую в социальных сетях компрометирующее видео с указанием личных данных, места проживания, рабочей должности, гастроно-мических преференций и сексуальных пристрастий. Так что тебе ночью снилось?
ЛИПА
Мне снилось, что я приехала в незнакомый город на учебу и встретила тебя. Ты был моим учителем.
АРХАНГЕЛ
Чему я тебя научил?
ЛИПА
Hände weg. Не этому! Астрономии.
АРХАНГЕЛ
Ouch. Do you know what I like most about you?
ЛИПА
Lips, tits, cunt?
АРХАНГЕЛ
I beg your pardon? Oh woman, please, give it a break. I’m trying to be romantic with you.
ЛИПА
I’m very sorry, baby, don’t be angry with me. What do you like most about me?
АРХАНГЕЛ
I never know what will happen next. Sometimes it frightens me, but go ahead.
ЛИПА
Are you sure? I gotta warn you. It’s gonna be worse.
АРХАНГЕЛ
I’m listening to you carefully. I’m all ears.
ЛИПА
Мы были во Дворце культуры горняков, куда мама водила меня на утренник, когда мне было пять лет, но он походил на подвал в доме твоих родителей, — сводчатые потолки, кромешная тьма, свечи, — а когда я поднимала голову, то видела высоко вверху, в открытом куполе… чего? обсерватории?.. усеянное звездами черное небо. Некоторые звезды были такими яркими, что я не могла оторвать от них взгляд, но не решалась спросить у тебя, какое это созвездие?
АРХАНГЕЛ
Орион?
ЛИПА
What else? Я не помню, о чем мы с тобой разговаривали. Я помню, что ты мне сильно нравился, и мне тебя хотелось, но ты был жутко испорченным, распущенным и привыкшим к изобилию секса. Когда я снова оказалась на свежем воздухе, набралась смелости и вернулась к тебе, ты был не один: с тобой были три мужчины.
АРХАНГЕЛ
Awesome. Well, that’s an unusual twist of fate. Я и три мужика — это практически моя заветная мечта, о которой я до сегодняшнего дня не догадывался.
ЛИПА
Мне кажется, это были Эдди и Áдам. Я не уверена, кто был третьим.
АРХАНГЕЛ
Eddie and Adam? I can’t believe it. Is it gonna be even worse?
ЛИПА
You didn’t exactly have sex with them.
АРХАНГЕЛ
Geez, I know I’m gonna regret this question, but what did I do exactly? Was I the pervert jerking off next to them?
ЛИПА
No one was jerking off. All right? Сон не был эротическим. Not in a convenient way. Мне кажется, они приснились мне только потому, что я их видела в четверг. Я их люблю, я по ним скучала.
АРХАНГЕЛ
I see. Если ты их так любишь, если ты по ним так скучала, то зачем ты уложила их в мою постель? Понимаешь, мне с ними работать, а я вряд ли забуду твой сон. A great theme for breakfast though: by the way, guys, my wife recently dreamed about three of us having sex together. I’m so delighted. Don’t be afraid to speak your minds.
ЛИПА
Gib jetzt Ruhe. Ihr habt keinen Sex zu dritt gehabt. Du warst daneben, hast so… komische Bewegungen mit deinem Becken gemacht. Ich habe dich auf den Hinterkopf geschlagen, weil ich auf dich wütend war.
АРХАНГЕЛ
I’m overwhelmed with strange feelings and emotions. Ich habe komische Bewegungen mit meinem Becken gemacht. Ich wurde verprügelt. Kinder, Kinder, was sind das für Zustände in deinen Träumen?
ЛИПА
Я не запомнила вторую часть сна, потому что сначала брыкалась, а потом проснулась от сильной тонической судороги в левой икре.
АРХАНГЕЛ
Дисбаланс биохимического состава крови?
ЛИПА
Возможно, но вероятнее, это напрямую связано с тем, что я больше двух месяцев изо дня в день, в самых причудливых конфигурациях, обвиваю моими ногами твое тело.
АРХАНГЕЛ
Хочешь шоколадку? Или банан? Или авокадо? Как компенсацию за твои страдания.
ЛИПА
Schwachkopf! Какую шоколадку, Майкл?! Я несколько недель подряд хожу к тебе в офис и обжираюсь пончиками из заварного и дрожжевого теста. Я сама уже скоро стану похожа на пончик.
АРХАНГЕЛ
Мне нравится, когда ты похожа на пончик.
ЛИПА
Vollidiot!
АРХАНГЕЛ
Хватит обзываться. Хочешь скажу, почему?
ЛИПА
Даже страшно предположить.
АРХАНГЕЛ
Потому что ты становишься такой порочной, нетерпеливой и ненасытной, а ночи с тобой становятся такими сладкими, горячими и эфемерными, что у меня от любви к тебе сносит крышу, которая, как ты знаешь, и без того является всего лишь условным компонентом моей физиологии.
ЛИПА
Oooh, you are so sweet, and good, and kind.
АРХАНГЕЛ
Угу, но я еще не забыл, как ты уложила меня в постель с тремя мужиками.
ЛИПА
Не знаю, поможет ли это тебе справиться с психологической травмой, но я думала о тебе целый день. Слушала в десятый раз истории Тинхен, и думала о тебе. Разговаривала по телефону с Таней, и думала о тебе. Переводила текст для фрау Р., и думала о тебе. Делала копии лекции по немецкому языку для фрау Z., и думала о тебе. Нервно икала от обсценных тирад 16-летней практикантки Гвен, и думала о тебе. Восхищалась толерантным докладом о вкладе беженцев в развитие будущего немецкого общества, и думала о тебе. О тебе, только о тебе, все время о тебе.
АРХАНГЕЛ
Ooooh, you are so sweet, and good, and kind. I feel better now. У нас еще есть десять минут…
ЛИПА
Десять?
АРХАНГЕЛ
Мне и пяти достаточно. Я о тебе забочусь.
ERES
* * *
У папы на руках зеленоглазый Одуванец чувствует себя спокойно, поэтому после некоторого промедления даже принимает в дар мягкую пушистую овечку. Папа сразу получает овечкой по роже. Строгость никому не помешает.
* * *
После долгих уговоров, танцев и молитв богам древних кельтов, Солнец-Одуванец соглашается посидеть у бабушки на руках, затем сообщает всем своим видом: „Сейчас заору“, — и тянется к папе.
* * *
Медвежий Триумвират более общителен. Маленькие медведи расхватывают подарки, целуют дарителей и проводят экскурсию. Вкратце рассказывают о доме, досконально — о детских. Следом бегают собачата. Из-за угла выглядывают Гадюкина и Рыжемырдин.
* * *
За завтраком маленький медведь заботливо осведомляется: „Папа, почему мама ночью плакала?“ Папа делает вид, что не владеет британским диалектом английского языка. И поделом! Если ты отлавливаешь свою непорочную, застенчивую супругу в самых неожиданным местах и делаешь ей деловые предложения, то не удивляйся вопросам.
* * *
Медвежьим родителям выпадают шесть дней отпуска: две пятницы, две субботы, два воскресенья и освобождение от поездок в детский сад.
Чего еще не хватает для полного счастья?
— Бу-бу-бу. Бу-бу. Бу-бу-бу.
— Фр-фр, фр-фр-фр. Фр-фр.
— (ревностно) Мря? Мря?
Кто ревностно ревновал? Кто был у ветеринара? Кто в положении?
Über Erzengel & Linde 