Цветут сады. Идет дождь.

Мишка водил Бурундучка за ручки по двору, как вдруг тот поднял на него глаза и строго сказал: а-а-а, дя ба дя, дя ба дя. А! Весело рассмеялся и еще раз повторил: а-а-а, дя ба дя, дя ба дя. А!

У Мишки неожиданно в сердце расцвели сады и начался дождь, потому что ничего более осмысленного и глубокого он уже давно ни от кого не слышал. Бурундучок пребывал в отличном настроении, не смотря на пасмурную погоду, поэтому рассказал папе еще много восхитительных историй.

Когда они пришли домой, Бурундук приполз к маме, подул и пылко облобызал ей коленку. Правую. Ну и что?

Оoo-боo-жаю!

Заглушить или прикончить?

В 5:23 машина Ари взвыла гнусным фальцетом под окнами нашей спальной. Катценбург, созерцающая в это время рассвет на подоконнике, взлетела до потолка, прижала пузо к позвоночнику и исчезла в четвертом кошачьем измерении. „Пойду заглушу машину и прикончу Ариэля“, – хмуро произнес Майк. „Не горячись. Лучше заглуши Ариэля и прикончи его машину“, – не менее хмуро подсказала я и потерла коленку. Так романтично продолжился наш вечер.

Мы с Катценбург быстро сменили подштанники. Я прилегла. Катценбург хлебнула водички и еще долго крестилась дрожащей лапкой перед дверью. Теперь мирно сопит на изголовье кровати до тех пор, пока не брякнется во сне мне на голову.

Сквозь юную листву деревьев пробивается яркий ослепительный солнечный свет, а по небу странствуют стада белых кудрявых барашков, подгоняемых прохладным ветром. Д-ч, выслала тебе несколько десятков. Жди.

* * *
В ходе разборок с машиной не один лев не пострадал, зато проснулись две кукушки, которые ведут весьма занимательную беседу. Много сквернословят. Заслушалась.