Co-latha breith sona dhut, Raibeart!

Роберту исполнилось 60 лет. Они с Мэри празднуют серебряную свадьбу. Роберт умный, добрый и справедливый. Описать его можно тремя словами (в идеальном значении): шотландец, католик, офицер. Я искренне считаю, что высшее достижение Роберта — это Майкл.

Майкл — точная копия Роберта. Он такой же хороший человек, достойный муж и заботливый отец. Он умеет любить, утешать и дарить счастье. Он не умеет сидеть без дела. Когда мы думаем о нашем будущем, мы хотим быть как Роберт и Мэри.

Пусть у них не будет забот. Пусть беда, болезнь и несчастья обходят стороной их дом.

* * *
Мы предложили медвежатам поздравить дедушку с бабушкой. Медвежата нарядились. Мы надули шарики. Медвежата захихикали, загалдели наперебой „Happy Birthday!“ и спели колыбельную. Дедушка умилился, бабушка смахнула слезу. Екоторина Змеевна сунула в экран вислоухую голову и поинтересовалась: „Мря?“ Федор Иннокентьевич запрыгнул на стол и продемонстрировал свои рыжие лохматые прелести. Найда и Орион вежливо помахали хвостами. Шесть лопоухих балбесов стащили на пол одеяло и скрылись.

* * *
Торжественный случай, принаряженные медвежата и грядущий День Всех Святых вдохновляли на подвиги, поэтому мы уехали в провинцию. К.В. встретил нас объятиями. Мы ответили ему поцелуями и пошли здороваться с друзьями: лошадками, коровками, осликом, доном Камилло, Агатой с козленком, курами, котами и собаками. Все очень радовались и только Гензель с Гретель шипели и обзывались.

* * *
К.В. сварил для нас картофельный суп с грибами, которые он собирал летом в лесу с Екоториной Змеевной и Арагоном. Мишке повезло больше всего: медвежата аккуратно сложили все грибы в его тарелку. Мы закусывали суп свежим хлебом с каштанами и грецкими орехами, хватали с тарелок кусочки теплого яблочного штруделя, запивали его сладким чаем и радовались жизни. Нас не испугал даже одноглазый черный Лю(цифер), забравшись на подоконник и грозно сверкнув единственным здоровым глазом из потустороннего ночного мира.

* * *
Вечером разоденемся голыми шотландскими воинами и пойдем нагонять страх на жителей соседней деревни. Если повезет, встретим ежика в тумане. Если оставите адрес, зайдем по дороге к вам :)

I Think

¯\_(ツ)_/¯

Л.: Сделай серьезное лицо и прошепчи ласково „Я думаю“.
М: Нет.
Л.: Почему?
М: Не хочу, чтобы ты переволновалась и возбудилась.
Л.: Я думала, это единственное, что ты когда-либо хотел.
М: Ну да, допустим, что это так. Но не немедленно.
Л.: Может быть мне раздеться?
М: Нет. Определенно нет. Мне очень нравится видеть тебя голой, не спорю, но не в магазине. Подожди, когда мы будем дома.

* * *
М: Ты все еще не голая.
Л.: Ты все еще не сказал „Я думаю“.
М: Это приведет к оргазму?
Л.: Майкл, в твоей особой вселенной все ведет к оргазму. Дружественное рукопожатие, случайное прикосновение, открытый палец ноги.
М: Линни, я думаю, что я тебя люблю.
Л.: Идиот.
М: Понятно было… Что там относительно оргазма?

Satanael in Action

Вечером Майк назвал Катценбург white trash (белое отребье) и Сатанаэль. Утром Майка ждал ботинок полный жидкого золотого счастья. Мы думали, что ночью Екоторина Змеевна спит с короткими перерывами на совершение злодеяний, а она приобрела альпинистское снаряжение, покоряет снежные вершины шкафа для хранения обуви и сбрасывает в паркетное ущелье жертвы своей порочной любви. Мы подозреваем Федора Иннокентьевича в соучастии. Классический случай стокгольмского синдрома.

Я понимаю обиду Майка, но считаю, что зря он вспылил, обозвал Катценбург беложопой блядью и пообещал выкинуть в окно без парашюта, когда запускал в нее вторым ботинком. Катценбург — человек злопамятный. Сейчас она сидит в задиванном бункере, крепит аксельбант, точит когти и разрабатывает план военного нападения.

Про подколодную искренность

Я стояла в магазине Rossmann и рассматривала фотографии, когда сзади подползла моя дорогая подколодная одноклассница и восторженно прошипела на ухо: „Ах ты, божечки, какая клевая фотка. А Мишка, Мишка такой красивый, совсем молоденький. А ты, ты такая толстая. А он на тебя смотрит — влюб-лен-но. Сколько вам здесь? Двадцать? Как быстро летит время. Старые фотки распечатала?“ Я переступила через лужу, которая внезапно образовалась у моих ног, потерла звенящее ухо и посмотрела на дорогую подколодную одноклассницу. Мне очень хотелось ткнуть ей кулаком в рыло, но я сдержала благородный порыв души, застенчиво улыбнулась и ответила: „Да, старые фотки распечатала“.

Я очень люблю эту старую фотографию. На фотографии у Майка выражение лица, как у Иванушки-дурачка. Он выглядит совсем молоденьким, потому что начал бриться начисто и перестал стричься коротко. По мне видно, что судьба свершилась, что жизнь не удалась, что все хуже некуда: муж не трахает, дети не слушаются, коты не уважают. Все, как всегда.

Фотография снята за три недели до рождения Иммануэля. Она очень светлая. Счастливее нас никого не было. Безмятежная молодость…

О вреде длительных командировок

Майкл тих и прекрасен. Часто вздыхает. Пока его не было дома, я занималась самодеятельностью, именуемой в простонародье ебаным католическим гуманизмом.

Во-первых, я нашла для медвежат новый детский сад. Поближе к дому и не такой дорогой; без обучения русскому языку, зато с музыкальным уклоном. Костеньке и Коленьке детский сад пришелся по душе. Пианино вечерами не затихает. Милочка в раздумьях, но уже поведала соратникам имена и биографии знакомых лошадок, попыталась пристроить Иммануэля, показала фотографии Коти с Федей, угостила печенками и поделилась с воспитательницами мыслями о временных финансовых затруднениях, в связи с которыми она оказалась в такой безутешной нищете.

Во-вторых, меня нашла христианская благотворительная организация, с которой я сотрудничаю всякий раз, как только Майкл потеряет бдительность. С конца ноября я буду вести семинары по проблемам прав человека в исламе для немцев и преподавать немецкий язык арабским подросткам. Сначала мне обещали афганских подростков, и я две недели копалась в книгах на персидском языке, заражая своим энтузиазмом Сашу, который хочет знать все сразу сейчас же. Потом мне подсунули арабских несовершеннолетних подростков, которые получают в Германии особый статус и разрешение на постоянное пребывание в стране.

Когда я покраснела и призналась, сколько мне будут платить, у Майкла перекосилось лицо. Майкл меркантилен. Его немного волнует будущее четверых медвежат. „Куда ты станешь девать моего сына, альтруистка?“ — злорадно поинтересовался Майкл и отстранил меня от себя. Я стеснительно захрюкала. (В здании располагаются три проекта: детская группа, подростковая группа, пенсионеры. Определю к пенсионерам, будет всегда под боком.)

В это время сын Майкла раскинул ручки, уперся головкой в одеяло, приподнял попу и попытался не то уползти, не то подпрыгнуть. На месте, по кругу. Огорчился, что ничего не получается и облобызал одеяло. Иммануэль не умеет лежать спокойно. Иммануэль торопится вырваться из колыбели. Он совершает плавательные движения, крутится и вертится. Он кряхтит, скрипит, пыхтит, закладывает в рот пальцы и издает такие звуки, что материнское драконье сердце подскакивает и тает. Его любимые собеседники — погремушки и коты. Когда Иммануэль видит своего папу, он визжит от радости.

Папа же Иммануэля отлучил меня от тела и выселил на другой конец дивана, реагирует исключительно на „Wanna fuck?“ и общается со мной посредством оргазмов, от чего я тоже становлюсь тихой и прекрасной. Часто вздыхаю.

心中

Когда я призналась, что в пятницу мы уезжаем на неделю к лошадкам и забираем с собой собак, Екоторина Змеевна и Федоp Иннокентьевич решили совершить японское ритуальное самоубийство двух влюбленных по договору.

Федор Иннокентьевич забрался на кошачье дерево, открутил там непостижимым образом конец сизалевой веревки, намотал на шею и попытался повеситься. Хорошо, что дома был Генри. Потолки высокие, я бы не достала. Генри освободил хрипящего Федора Иннокентьевича из петли. Федор Иннокентьевич в отместку эпилировал ему руку, сиганул по спине сначала на стол, потом на пол, перелез через диван и брякнулся в бункер, где упал в обморок и весь вечер находился под строгим наблюдением сестры Эмилианы в закрытом отделении эльфийской клиники.

В это время Екоторина Змеевна полезла на оконную сетку на кухне. Конструкция не выдержала веса хрупкого кошачьего тельца и рухнула. Екоторина Змеевна закрутилась в сетку, повисла на фасаде как мешок картошки и взвыла благим матом. Со страху я перелезла через диван, брякнулась в бункер и упала в обморок рядом с Федором Иннокентьевичем. Затем привела себя в сознание нюхательными солями и пошла искать Екоторину Змеевну по звуку. Я затащила орущую Екоторину Змеевну домой. Она сняла мне скальп и украсила плечо затейливыми орнаментами.

Рихард категорически отказался присматривать за горе-самоубийцами, поэтому я купила умильное клетчатое пальтишко и пошла к Женевьеве с Минкой. Гриффон Минка спокойно выслушала мою просьбу, надела пальтишко, перелезла через диван, брякнулась в бункер и упала в обморок. Женевьева принесла жертву каким-то свирепым богам и согласилась ежедневно навещать и подкармливать злодеев. Екоторина Змеевна и Федор Иннокентьевич организовали акцию кошачьего неповиновения и наблевали на мое любимое покрывало.

Die Entfernungsbestimmung

Иммануэль отталкивается ножками от бортов колыбели, переворачивается на животик и пытается уползти. Когда он слышит твой голос, он начинает смеяться и тянуть к тебе ручки, чтобы убедиться в твоем отсутствии и заплакать. У него полтретьего дня, у тебя полдевятого вечера. Du bist so fern, aber trotzdem ganz nahe.

A Girl Who Smells of Linden Honey and Solitude

Три ночи кряду я гасила звезды ладонями. В скандально беззвездном небе зияет бездна. Ко мне приходят незнакомцы с озябшими душами и просят разжечь костры на чердаках их подсознания. Они приносят с собой огрызки свечей без фитиля, обрывки снов и клочки фотографий. Они дрожат, кутаются в лохмотья отчаяния и жмутся друг к другу в поисках света.

Я сижу на холодной ветке, болтаю с воронами, болтаю ногами в полосатых носках с пальцами. Меня поглощает уют горячего чая. Надо мной примостился мой ангел-хранитель. Он меня не хранит. Он бездарный заступник. Иногда он зажимает дыру в моем сердце крыльями. Из дыры в моем сердце по стволам моих ног молча стекают капли древесной смолы.

Когда я думаю о тебе, во мне поднимаются волны желания. Ты любишь женщину, которая пахнет липовым медом и одиночеством. Когда ты думаешь обо мне, у тебя от тоски щемит в груди. Я люблю мужчину, который пахнет зимним утром и ожиданием. Ты зачеркиваешь дни. Я считаю секунды.

Ùrnaigh

Листья погибают. Листья погребает ветер. Я бросаюсь в облака переспелыми яблоками. Раненые облака падают мне на голову. В моей голове поселился тревожный октябрь. Разрисуй меня цветами, как лесную поляну. Разрисуй меня цветами, любимый архангел. Разрисуй мою шею горным эдельвейсом, мои лопатки маками, а груди васильками. Разрисуй мои ключицы пухом одуванчиков, мой живот виноградными лозами, а ноги клевером. Разрисуй мои руки неоновыми шарами, воздушными змеями и летающими фонариками. Я хочу тебя. Я хочу к тебе. Я хочу в небо.

Прижми меня к сердцу, скажи мне на ухо, скажи едва слышно, что ты меня любишь, что все обойдется, что все будет в порядке, и я разрешусь от бремени бабочками твоего шепота. Изгони мой страх. Излечи меня от тоски. Заполни меня светом. Прошу тебя. Прошу тебя. Прошу…

A Résumé

                    MICHAEL
Write it down, would you? Name’s Michael. Age: 37. Nationality: Scottish American. Hometown: San Antonio, Texas. Current residence: Berlin, Germany. Married. Four children. Owned by two cats. Height: 6′ 3″. Eye color: blue. Old school. No Twitter. No Instagram. No Facebook. No nothing.

                    LINDA
Huge ego. Well endowed. Fucks like a god.

                    MICHAEL
Excuse me? Where is your decency, woman? Go on. Enjoys a fully justified reputation as a caring lover. Enclose within parentheses. Huge ego. Well endowed. Fucks like a god.

It Was All Done in the Name of Love

All that was sensitive and delicate, you attacked. All that was alive, you tried to smother.

Что общего у Федора Иннокентьевича и Максимилиана Теодоровича? Верно, спектакль „Осенняя соната“ по Ингмару Бергману.

You said my hair was too long and you had it cut short, it was hideous! Then you thought that I had crooked teeth, and you got me braces, I looked so grotesque! You would buy me books and I would read them and not understand them, and you would make me talk about them, and I would always be afraid that you would show up my stupidity.

В конце марта мы с Рихардом ходили в Немецкий театр на премьеру „Осенней сонаты“ с Коринной Харфух и Натальей Белицкой в главных ролях. Спектакль мне очень понравился, и я все хотела о нем написать, но находила занятия более интересные.

I’m seized by fear and see a horrible picture of myself. I have never grown up. My face and my body have aged. I acquire memories and experiences but inside all that I haven’t even been born. I can’t remember any faces not even my own.

Вчера я искала у Д. в журнале один, а нашла совершенно другой пост. Д. тоже ходила на „Осеннюю сонату“. Только на полгода раньше и в Москве. Спектакль ей понравился, и для меня отпала необходимость о нем писать. Д. сумела подобрать нужные слова.

The mother’s injuries are to be handed down to the daughter. The mother’s failures are to be paid for by the daughter. The mother’s unhappiness is to be the daughter’s unhappiness. It’s as if the umbilical cord had never been cut.

Сегодня я полезла на сайт Немецкого театра и случайно выяснила, что спектакль все еще можно посмотреть. Я сошла с ума и купила четыре предпоследних билета.

Are the daughter’s miseries the mother’s triumphs?

В воскресенье мы идем на „Осеннюю сонату“. Yay! А виноваты во всем Ф.И. и М.Т..

[Английский текст — цитаты Эвы и Шарлотты]

The End of the World

Ich habe von Dir geträumt, mein Herz. Du hast versucht, mich zu retten. Es gab große Lastkraftwagen, wenig Licht und viel TNT. Ich habe es Dir wahrlich nicht leicht gemacht. Du warst ein Alien. Wir lebten nach einer Apokalypse. How cliche :)

* * *
Why does the sun go on shining?
Why does the sea rush to shore?
Don’t they know it’s the end of the world?
‚Cause you don’t love me anymore.

Heute Früh bin ich mit diesen Strophen aufgewacht. Es ist nicht einmal Dein Geschmack. Wie soll ich jetzt den Song aus dem Kopf kriegen?

A Family of Monkeys

— Мама, ты — макака.
— Спасибо, мое золотко. Ты тоже макака.
— Нет, я не макака. Я — девочка.
— Ну, как же? Я — макака. Я твоя мама. Ты моя дочка, а значит тоже макака.
— Нет, мама, я не макака, и ты не макака. Китти, ты — макака.

* * *
— Мишка, прекрати дразнить эту мартышку.
— Я — мартышка?
— Ты — мартышка.
— И папа — мартышка?
— А то.
— И ты — мартышка?
— Нет, увольте, я — ангел.
— Нет, мартышка.
— Почему же? Почему же?
— Папа — мартышка, я — мартышка, а значит, ты тоже мартышка.

Какая-то мы обезьянья семья.

Мишкино дыхание

Четыре месяца четыре дня. Лохматая головка, зеленые глазки, фарфоровые ушки, носик, ротик, зубик.

Я рассказывала про Иммануэля, честно. Ну, хорошо, я слушала акустическую гитару в наушниках, пялилась на Мишкину фотографию и думала, что до его возвращения остались три недели и в прошлом году в это время мы узнали о моей беременности. Потом нежданно-негаданно расслышала на заднем плане за звуками гитары Мишкино дыхание. That was it. Пост не пишется. Текст не переводится. Ужин не естся. Фильм не смотрится. Впредь я вслушиваюсь и разыскиваю в каждой мелодии Мишкино дыхание.

Ein Ersatzkuss

Der Liebeskummer ist elendig einsam. Mein Herz zerspringt im Leibe. Am Wochenende nach der Party, wenn der künstliche Lärm verhallt ist, kommst Du über mich wie ein Alptraum inmitten einer trostlosen Grabesnacht, und ich spiele Russisch Roulette mit meiner extrahierten Seele. Mit einer Flasche Whisky in der Hand torkele ich sternhagelvoll an den Gleisen entlang in der Hoffnung, dass ein vorbeifahrender Zug mich erwische. Ich zucke enttäuscht jedes Mal, wenn der Zug das Gleis verfehlt, den Boden erschüttert und mich nur blendet, aber leider verschont.

Ich liebe Dich. Ich weiß, warum Du mich nicht lieben kannst. Ich weiß. Ich weiß. Felix ist in mich verliebt. Obwohl ich keine Gefühle für Männer hege, habe ich ihn geküsst. Richtig geküsst. Auf den Mund. Ungleich Dir wollte ich ihm diesen Wunsch nicht verwehren. Ich habe ihn geküsst, so wie ich Dich küssen würde, hättest Du ja gesagt, hättest Du mich geküsst, würdest Du mich lieben können. Ich habe auf ihn herabgesehen, meine Augen geschlossen, meine Hand in seinen Nacken gelegt und ihn geküsst. Ich dachte dabei an Dich. Ich dachte an Deine Augen, an Dein Lächeln, an den Duft Deiner Haare. Ich dachte an Deinen Hals und daran, wie gerne ich mit Dir ficken würde. Ich dachte an Deine Brüste, an Deinen Bauch, an Deine Fotze. Woran denn sonst? Du riechst nach Orangenblüten, er hat nach Tabak gerochen. Was soll’s! Ich wurde trotzdem steif.

Das war ein warmer, langsamer, langer Kuss. Unsere Lippen haben sich berührt. Unsere Zungen haben zueinander gefunden. Unsere Atemzüge haben sich vermischt. Bloß haben wir zwei verschiedene Menschen geküsst. Er hat mich geküsst, während ich Dich geküsst habe.

Der Kuss hat alles verschlimmert. Du bist eine smarte Tyrannin! Jetzt schreibt er mir Liebesbriefe, wie ich sie Dir schreibe und sagt, er liebe mich, wie ich Dich liebe. Das macht mich rasend wütend. Ich würde Dich lieber hassen, aber ich wache auf und denke an Dich, ziehe mich an und denke an Dich, gehe nach draußen und denke an Dich, zähle die Sekunden bis zu dem Augenblick, in dem ich Dich wiedersehen oder Deine Stimme hören werde — und denke an Dich, und denke an Dich, und denke an Dich… Grenzdebiler Schwachkopf!

On the Origin of Species

Elementary, my dear Watson. Если он — козел, то ты — коза. А ты думала, ты — богиня? Богини с козлами не скрещиваются. Богини не барахтаются в дерьме возле помойки, приводят козлов домой, приглашают в себе кончить, а потом отмывают в мыльной воде. Нет, о нет! Если он — козел, то ты — коза, если он — долбоеб, то ты — долбоебка, если он — мудак, то ты — мудачка. Не льсти себе.