мгновение

сердце рванулось из груди и застыло ты цепенеешь врастаешь в землю становишься неподъемным дыхание каменеет горло перехватывает слова застревают в горле ты изо всех сил стараешься сохранить видимость и говоришь спокойным голосом внутренний отголосок которого срывается на каждой букве и заикается на каждом слоге в то время как в глазах твоих рябит пальцы дрожат ноги подгибаются в коленях а внутри все горит ревет и мечется потому что когда ты неожиданно слышишь ее смех еще до того как ты ее видишь ты понимаешь остро мучительно бесповоротно что ничто в этом мире не имеет для тебя значения ничто кроме нее и тебе хочется лишь одного сгрести ее в охапку прижать к себе и сдохнуть нахуй от любви от той любви которую ты так тщательно искореняешь в себе а она не унимается ноет саднит пульсирует © Mike

В преддверии Новой Эльфийской Эпохи

Федор Иннокентьевич — cat-superdad. Сижу возле коробок с книгами и перебираю старые письма. Рядом возле люльки пристроился Федор Иннокентьевич и поет, и мурлычет, и надрывается так, что аж уши на затылок съехали. Иммануэль спит. Екоторина Змеевна выглядывает из-за угла и ревнует.

К тому же Федор Иннокентьевич отъявленный негодяй и сладострастник. Просыпаюсь среди ночи, а он разлегся и взбивает своими лапами мою грудь в пышную белую пену. Я вспыхнула: „Что вы, сударь, вытворяете? Как вам не стыдно? Вы же женаты, а я замужем. Да если мой супруг узнает, он запустит вас в космос. Федор Иннокентьевич, Федор Иннокентьевич, Федька, козел ты рыжий…“

Федор Иннокентьевич лишь похотливо улыбается и налегает на меня лапами, как гребец на весла.

* * *
В Великой эльфийской ложе сегодня проводы. На фуршет подают конвертики из слоеного теста с яблоками (Apfeltaschen), экзотические фрукты и вишневый компот. Милочка рассказывает последние семейные саги. Глаза воспитательниц подернулись поволокой. Костя и Нико сияют лучезарными улыбками.